– Платок у тебя, никак, новый Любань. Цвет, гляди-ка, лазоревый!

– Хорошие, Бронь, платки к нам поступили, томские. Ты бы зашла на склад-то! А в магазине, там с жёлтыми цветами один лежит, красавец прям. Купавками, купавками весь. По синему полю они рассыпанные. Ты бы на себя прикинула.

– Ладно! Прикину. Ступай, спи.

Брониславе стало намного веселее – шагать, и поглядывать по сторонам, и думать про платок: как она в нём будет везде ходить, нарядная, и со всеми раскланиваться по дороге. А ещё – на собрании по обороне тоже в нём обязательно появится. Вот, Макарушка увидит платок-то, небось! Всё в глазах-то порадостней ему от цветков жёлтеньких станет. От купавок. А то у него одни банды в голове. А дома у Макарушки – что?… Ох. И дочка бледная, как макарона. И жена лекарством пахнет…

[[[* * *]]]

Кеша нагнал Брониславу уже на мосту.

– Безобразие! Что ты наговорила Козину? – забегая вперёд, спрашивал он и злился. – Он там по дому носится, как ошпаренный… Что?!

Бронислава удивилась: вот, хотела забыть про него понарошке, а получилось – взаправду. Но он выскочил здесь, прежний, и она растерялась.

– Нет, что ты наговорила, я спрашиваю? – подпрыгивал Кеша. – Ты, всего лишь местная женщина, самому Козину! Образованному человеку!.. Оскорбила? Отвечай!

– Подумаешь! – пожала плечами Бронислава. – Стишки он мне начал читать. А мы свои стишки знаем. Только молчим. Знаем, не проболтаемся… Пусть ещё радуется, что я ему про Индрик-зверя рассказывать не начала! У него и мозги бы тогда перегорели, как в лампочке волоски. У образованного-то… Это у вас в городе он – образованный. А у нас – нет никто: смех на палке…

– Ах ты… Что ты себе позволяешь?! Козин – человек искусства, это же за версту видно. Он Институт культуры закончил! С третьего захода. Восемь лет учился!.. Какие у него могут быть волоски в голове?!. И что это ещё за Индрик-зверь? Просвещённому интеллектуалу ты посмела городить всякую деревенскую чушь! Кто тебя просил заходить к Козиным?! – Кеша задохнулся от возмущения. – Индрик-зверь какой-то… Безобразие.

Бронислава остановилась и теперь разглядывала его миролюбиво – как незнакомого, занятного человека.

– Индрик – кто?!. А это сроду все знают. Да звериный отец он! То видимый, то невидимый, – с улыбкой объяснила она. – За всем в лесу наблюдает, порядок земной сторожит. И заяц, и не заяц. Кот – и не кот. А сказка такая, да и всё… Ну, любая сказка – она ведь нам для науки посылается. Творцу подчиняется. Ему служит – всякая по-своему. Только мы не всё разумеем… А что же ты дёрганый такой сделался? Застеснялся ты меня, что ль, перед ним? Перед грязноротым-то перед этим? Перед Козиным своим?

И тут же Бронислава поскучнела, отвернулась, не дожидаясь ответа:

– Ну, раз ты ему, Козину, так уж поддался, и так уж ты перед ним стелешься весь, Кеш, то по его и сделаешь: в город свой съездишь. Оно и правильно. А там, после всего, поглядим: его ты умом будешь жить – или свой у тебя образуется. Только тогда гляди: по всей строгости жить с тобой начнём! А щас… Съездий. Что ж теперь, – зевнула она непритворно. – Вон, в магазине-то, говорят: платки выкинули! Нарядные! Глянуть мне надо будет в понедельник. Обязательно. А то что-то и руки до себя самой не доходят.

– Но моё место там, где цивилизация! – надувшись, заявил Кеша. – Где новейшие достижения! И, если мне не изменяет память… А она мне – изменяет… И – часто…

Он запутался в словах, смолк, а потом спросил подозрительно:

– Ты хоть понимаешь, кто тебе достался в мужья?!

– Нет, – от неожиданности сказала Бронислава.

– Я так и думал! Может, ты вообразила, что я – человек-губка? Который способен жить лишь тем, что он поглощает из услышанного, без всякого разбора?! Может, ты считаешь меня только пресловутой, ходячей пустотой?!

– Пустота – это бес! – нравоучительно сказала Бронислава. – Бес, который ходит по земле в виде человека. Тётка Матрёна недавно говорила: в конце времён, говорит, будут бесы на земле в виде людей ходить. Пустые люди… Чего ж, тебя бесом, что ль, родили?

– А ты догадываешься, от кого я произошёл?.. – Кеша снова сделался надменным. – Я – человек будущего, между прочим!.. Скоро все такие на земле будут. И не дорожить мною я никому не позволю. Так легко расставаться с начитанным человеком… Нет! Ты должна что-то изменить в себе! Чтобы соответствовать. Соответствовать мне!..

Кеша собрался тут же поведать ей про себя много важного и нового. Но невесть откуда взявшаяся крошечная грязно-белая собачонка вилась уже у него под ногами и злобно рычала, обнажая игольчатые зубы. Он отпихивал её то одной ногой, то другой, со страхом поглядывая на край моста.

– Да отгони ты её! – вскричал Кеша, пытаясь пнуть собачонку как следует.

– Ну, вот: ещё сук я от тебя не отгоняла, – спокойно отвернулась от него Бронислава, обмахиваясь варежкой, словно от жары. – Прямо умора!