Хмель слетел с Крапленого в мгновение ока. Злобно ощерившись, он бросился к постели и вытащил из-под подушки «парабеллум». Натягивая одной рукой брюки, свистящим шепотом приказал:

– Посмотри, кто там! Да халат накинь, дура!

Бессмысленно ухмыляясь, Маркиза пыталась застегнуть пуговицы халата, но вялые руки все делали невпопад. Так и подошла она к двери расхристанной.

– Открывайте, черт бы вас побрал! – раздался из-за двери голос Профессора.

– Фу-у… – вздохнул с облегчением Крапленый и потянулся за рубахой. – Впусти, – кивнул он Маркизе.

Профессор быстро прошел внутрь, на ходу протирая запотевшие очки. Окинул неодобрительным взглядом захламленную комнату, он посмотрел на Маркизу, все еще воевавшую с непослушными пуговицами, крякнул в досаде и уселся на стул, поставив между сухих коленей старый, потрепанный зонт.

– Гудишь? – с ехидцей в голосе спросил он Крапленого, который в это время жадно припал к кувшину с квасом.

– Умгу… – кивнул тот и, наконец, оторвался от опустошенного кувшина. – Тебе какое дело?

– Это я так, к слову…

– Чего припылил, Профессор? Я же предупреждал, что в берлогу без моего ведома ни-ни. Или ты совсем глухим стал?

– Много на себя берешь, Крапленый! – неожиданно зло огрызнулся Профессор. – Разговор есть…

Он многозначительно прищурился и кивком головы указал в сторону Маркизы, которая ползала по полу, собирая рассыпанные бусины.

– Ну, пошла! – бесцеремонно вытолкал ее за дверь Крапленый. – Что там у тебя, выкладывай.

– Новое дело щупаешь? – спросил Профессор, с недобрым прищуром глядя в упор на обеспокоенного

Крапленого.

– С чего ты взял?

– Не темни, Крапленый! – вскочил на ноги Профессор. – Ты что, меня за сявку держишь?!

– А ты кто такой, чтобы мне тут понты бить!? – взъярился Крапленый, сжимая кулаки.

– Кто?

Профессор неожиданно успокоился и нехорошо улыбнулся.

– А никто, – сказал он елейным голосом. – Не пришей кобыле хвост. Покеда, Крапленый. Бывай здоров.

И Профессор направился к двери.

– Я выхожу из игры, – сказал он уже у порога. – С дуриками мне не по пути. Хлебай свою баланду сам.

– Погодь, не заводись, – сдался Крапленый, опуская глаза. – Мне бы твои заботы…

– Ты мои заботы не считал, – отрезал Профессор. – Но себе лапшу на уши вешать я не позволю.

– Лады, лады… – миролюбиво ответил Крапленый. – Извини, был грех. Но я тебе собирался рассказать.

– Оно и видно.

– Ты сначала выслушай…

Профессор внимательно слушал негромкий, торопливый говор Крапленого. Оратором его «ученик» никогда не был, и сейчас его речь местами была бессвязна, но основную мысль Профессор уловил сразу. И, неожиданно для себя, разволновался.

Дело, предложенное Крапленым, и впрямь было стоящим. Большое дело. И чертовски опасное. Но в случае удачи… Да, тогда и впрямь можно будет «завязать» накрепко с преступным прошлым и жить безбедно до конца дней своих, копаясь в огороде или сидя с удочкой над озером. Но понял Профессор и другое, конечно же, не высказанное собеседником: это последнее дело Крапленого, после которого он ляжет на дно надолго, а то и навсегда. А значит, делиться «наваром» со своими подельниками он, похоже, не собирается.

«Шалишь! – взволнованно думал Профессор, прикрыв старческие дряблые веки, чтобы не выдать своего истинного состояния Крапленому. – Кусок приличный, им и подавиться недолго. Деньги нужно считать, когда они в кармане. Хитрец, ох, хитрец… Но как обезьяна не вертится, а голая задница всегда наружу лезет. Будь спок, Крапленый, мы тоже не пальцем деланы, кое-что имеем про запас. Нужно будет кое с кем перетолковать…»

– Ну, как? – спросил Крапленый, слегка уставший от непривычно долгого монолога.

– Спешишь… – не поднимая на него глаз, все еще во власти собственных мыслей, ответил Профессор.

– Почему?

– Забыл Валета и Щуку? Пока мы не вычислим, кто нас «пасет», забудь о деле. До поры до времени посидим тихо.

– Но когда, когда?!

– Скоро, Крапленый. Уже скоро. Есть у меня соображения на этот счет… А про новое дело – никому. Слышишь – никому!

– Ты-то как пронюхал?

– Сорока на хвосте принесла… – растянул блеклые губы в ухмылке Профессор.

– Темнишь, мать твою!.. – запенился от злости Крапленый.