– Я никогда не представлялась им вдовой! Во имя всего святого, с чего они это взяли?

– Похоже, об этом им поведал ваш общий знакомый.

У Лили мелькнула мысль, уж не Роджер Хилтон ли рассказал им о ней? Интересно, встречались они с Фебой после того, как она их познакомила? Молодая женщина частенько задумывалась, принесло ли ее сводничество плоды.

– Леди Хокхерст такая красивая женщина, – как бы без всякого умысла заметила она. – У нее есть поклонники?

– К несчастью, нет таких, которые пользовались бы ее благосклонностью.

Значит, ее усилия были тщетны.

– К несчастью?

– Сказать по правде, я был бы очень рад выдать ее замуж. – В голосе Деймона прозвучало отчаяние. – Феба всегда была плаксой, но сейчас, по возвращении из Бата, она начинает обливаться слезами, стоит только мне на нее взглянуть.

– Ты ее не спрашивал…

– Конечно, спрашивал, – нетерпеливо воскликнул он. – Она неизменно отвечает, что все в порядке, и тут же начинает рыдать еще сильнее. От всего этого я буквально схожу с ума. Но хватит о Фебе. Ты должна поесть.

Хокхерст указал на поднос, оставленный слугой. На нем, кроме прописанного доктором Лэшемом ячменного отвара без соли для Сары, был ужин для Лили.

– Но мне кусок в горло не пойдет, – воскликнула она, совершенно не испытывая голода, хотя со времени обеда прошло уже очень много времени.

– А ты попробуй, – спокойно сказал Деймон, пододвигая стул к резному столику. – Присаживайся.

Лили послушно села к столику, и Деймон снял крышку с супницы, наполненной наваристым бульоном. Кроме того, на подносе были несколько щедрых ломтей хлеба, кусок свежевзбитого масла, тарелочка с нарезанным сыром и фрукты. От бульона исходил такой аппетитный запах, что у Лили проснулось дремавшее чувство голода, и она поняла, что Деймон прав.

Ужиная, Лили прочла оставленные доктором Лэшемом распоряжения по уходу за больной, в том числе время, когда ей необходимо давать лекарства.

Расправившись с бульоном и съев почти весь хлеб и сыр, Лили смущенно улыбнулась.

– А я-то думала, что совсем не хочу есть. Спасибо.

Деймон одобрительно улыбнулся.

– Ты точно не хочешь, чтобы я нанял сиделку в помощь тебе? – спросил он.

– Нет, – решительно подтвердила Лили. – Но…

Она замялась.

– Говори, не стесняйся.

– Мне бы хотелось, чтобы со мной была Труда. – На все то время, которое Лили провела в труппе своего дяди, ее горничная уехала к своим родным. – Она у своих родственников в Гемпшире.

– Напиши ей. Я отправлю письмо – да, если захочешь написать еще кому-нибудь, все к твоим услугам. – Деймон указал на изящный письменный стол у противоположной стены. – Там ты найдешь бумагу, перья и чернила.

Сев за стол, Лили быстро написала Труде краткое послание. Когда она закончила, Деймон пообещал ей, что отправит письмо завтра же утром.

Лили вернулась к кровати, чтобы быть рядом с сестрой. Сара по-прежнему спала, но, когда Лили пощупала лоб больной, ей показалось, что он стал горячее. Она опустилась в кресло, пытаясь подавить все нарастающую тревогу.

Деймон поставил рядом свой стул.

– Откуда приехала Сара?

– Она гостила у школьной подруги в Дорсетшире.

– Давно на тебе лежат все заботы о сестре?

– С тех пор, как умерли наши родители.

Его густые черные брови удивленно приподнялись.

– Но ведь тебе тогда было всего семнадцать. Родители оставили вам средства?

– Нет.

Хотя родители Лили прилично зарабатывали на сцене, но тратили они деньги не скупясь. Семья снимала хороший дом, на образование детям денег также не жалели. Лили училась в дорогом пансионе, брат поступил в престижную школу. Их родители, изгнанные из общества, пытались сделать все, чтобы вернуть туда своих детей. После их гибели остались одни долги.

Лили пришлось тотчас же покинуть пансион и поступить в театр, чтобы заплатить по счетам и прокормить брата и сестру.

– И как тебе удалось справиться? – спросил Деймон.

– К счастью, игрой на сцене я смогла заработать достаточно, чтобы хватило всем троим на жизнь.

– Троим?

– У меня еще есть младший брат.

Деймон нахмурился:

– Но ведь семнадцатилетней девочке это было очень тяжело?

– Сначала приходилось туго, – подтвердила Лили.

– По-моему, ты скромничаешь.

Ее приятно удивило выражение искреннего восхищения, которое она без труда прочитала в его взгляде.