Господи, как же раньше он мог считать ее просто хорошенькой? Она ведь красавица, настоящая красавица – с этим лицом, которое кажется воплощением тайны, и маленьким, нежным, упоительно прекрасным телом.

На его губах до сих пор оставался мускусный привкус ее кожи. Если б можно было сохранить этот аромат, перелить его в хрустальную склянку и носить с собой всегда!

Всегда? Дрейк поморщился, как от боли. Он не мог сейчас думать о будущем, о том, что Рейчел скоро вернется домой, в Квантико. Ему было довольно того, что есть у него в эту минуту, – темной комнаты в чужом доме и спящей рядом любимой женщины.

Дрейк с улыбкой огляделся по сторонам. Ее комната. И во всем видна рука Рейчел: в легких белых занавесках, тканых половичках, вышитом цветочками покрывале. Насчет Сюзи Солнышко он не ошибся…

Взгляд Дрейка упал на светящиеся цифры часов на столике у кровати. Одиннадцать вечера. Странно, что эта злючка Келли так надолго оставила их вдвоем. Он даже начал немного беспокоиться.

– Который час? – сонно спросила Рейчел, с трудом разлепив чуть припухшие веки.

– Около одиннадцати.

Она поспешно натянула на себя простыню в цветочек, и Дрейк усмехнулся.

– Тебе не кажется, что скромничать поздновато? – пробормотал он, стаскивая с нее простыню. – Так намного лучше!

Смеясь, Рейчел оттолкнула его руку.

– Ну и аппетит у вас, мистер Хантер!

– Ага. – Он навалился на нее, подмял под себя и собрался поцеловать, но она отвернулась. – Хватит, хватит! В любой момент может прийти Келли.

– Пока не пришла, надо пользоваться. – Дрейк уткнулся лицом ей в шею, потерся заросшей щекой о нежную кожу.

Рейчел вздрогнула и хихикнула.

– Перестань, щекотно!

Он отодвинулся и легко пробежал пальцами по ее боку.

– Боишься щекотки?

Захлебываясь смехом, она извивалась под его пальцами.

– Пусти, хватит!

– Дашь поцеловать – отпущу. Вот я еще отсюда подберусь… И чтобы она не сомневалась в серьезности его намерений, снова пощекотал.

– Ладно, – еле выдавила Рейчел. – Согласна!

– Так-то лучше. – Он прильнул к ее губам, вбирая милое, сонное тепло, и вдруг почувствовал на ребрах легкие, осторожные прикосновения. – Эй, ты что это там?

– Хотела отомстить тебе за то, что щекотал меня, но ты, оказывается, совсем не боишься щекотки, – обиженно отозвалась она.

– Не боюсь, – усмехнулся Дрейк. – Когда был маленьким, боялся страшно. Но только до пяти лет.

Он потерся носом о ее плечо, поймал руку и положил на свой мгновенно затвердевший член. Но Рейчел отдернула руку и удивленно посмотрела ему в глаза.

– А что потом? Вырос и перестал бояться?

Осыпая поцелуями ее подбородок, он пробормотал:

– Отец отучил.

Она опять отстранилась, вопросительно глядя на него.

– Как это?

– Была у нас такая игра. Он меня щекотал, а я старался не смеяться, и за каждую секунду молчания получал пенни. – Он криво улыбнулся. – Как-то раз я заработал четыре доллара, и отец решил, что обучение закончено. С тех пор я не боюсь щекотки.

Хмурясь, она провела пальцем по его груди.

– А если б и боялся, что в том плохого?

Дрейк пожал плечами и наклонился поцеловать ее, но Рейчел не ответила – она определенно ждала объяснений. Дрейк вздохнул.

– Тот, кто боится щекотки, уязвим и слаб. – Он скорчил бравую физиономию и выставил подбородок, передразнивая отца: – «В армии, молодой человек, слабых не терпят, и дома тоже терпеть не будут!» Папа твердо верил в спасительность военной выправки.

Рейчел смотрела на него так серьезно и печально, что улыбка сползла с его лица.

– Дрейк Хантер, – сказала она, гладя его по щеке, – я обязательно научу тебя бояться щекотки!

Это было сказано так убежденно, что у Дрейка в горле шевельнулся тугой ком.

– Желаю удачи, – не удержавшись, съязвил он и снова прильнул к ее губам истово и жарко, чтобы поцелуем дать понять, как на самом деле много значат для него ее слова…

Когда телефон у кровати зазвонил в первый раз, Дрейк не услышал звонка, потому что страсть гудела у него в голове, заглушая все звуки. После второго звонка Рейчел мягко уперлась ладонью ему в грудь.

– Может, лучше все-таки ответить?

Дрейк заворчал, но все-таки отодвинулся от нее и на третьем звонке снял трубку.