Шрифт:
Стрелецкий взял книгу со стола и показал ее Тасе и Волошину:
— Теперь вы понимаете, друзья, почему я так заволновался, когда от следователя ко мне на экспертизу попала эта книга?… Нам нужно во что бы то ни стало найти старушку, принесшую ее в букинистический магазин! — раздельно и четко произнес Стрелецкий. — Что вы знаете о ней?
— Ничего, — ответил Волошин.
— Ничего, — подтвердила Тася.
— Но как же все-таки ее можно найти? — с надеждой поглядывая на Тасю и Волошина, спросил Стрелецкий.
— Объявление в газете? — неуверенно спросила Тася.
— Нет! — решительно возразил Волошин. — Такие старушки не читают объявлений… — И, встав с места, уверенно сказал: — Мы подумаем, профессор…
Стрелецкий проводил их до выхода.
— Я очень надеюсь на вас, — проговорил он, и голос его дрогнул. — Я сорок лет ищу эту библиотеку, и до меня ее искали многие русские ученые. Помните это, друзья мои!
Они молча вышли из высокого дома на тихую Волхонку. Волошин взял Тасю под руку и вновь провел за ограду кремлевского сквера.
Высоко в темном небе, на плывущих молочных облаках, парила огненная кремлевская звезда. Как маленькие круглые луны, сияли в сквере фонари.
Тася и Волошин сели на скамью у больших цветочных ваз.
От грота у кремлевской стены, где веселились и играли дети, долетали громкие голоса, а с другой стороны, у Манежа, тихо шелестели шины троллейбусов и автомашин, слышались сдержанные гудки. Там жила и дышала новая Москва.
Первой заговорила Тася:
— Подумать только! Вот здесь, где-то в земле, под Кремлем, сотни лет хранятся величайшие ценности человеческой культуры, а найти их до сих пор никто не мог… И вдруг? Кузнецкий мост, какая-то старушка с кошелкой, византийская книга… И вот мы с вами вовлечены в разгадку удивительной тайны.
— Да! Эту историю Вальтер Скотт, Стивенсон или Хаггард могли бы превратить в великолепный роман… — задумчиво произнес молодой бригадмилец и вдруг весело рассмеялся. — А профессор все-таки напрасно обидел автора исторического романа. Когда он читал нам, как царевна Зоя целовалась, я припомнил это место в романе и подумал: «Хороша девка! Идейная! И целоваться умела, и в книжках толк понимала. А насчет Белокурова…»
Тася строго посмотрела на него:
— Я вижу, что у вас веселое настроение.
Он удивился:
— А отчего же мне грустить?
— А хотя бы оттого, что вы, бригадмилец, какого-нибудь мелкого воришку сразу же умеете доставить в отделение, а вот старушку с кошелкой найти вряд ли сможете, даже если сегодня ночью всего Конан-Дойля или Честертона перечитаете.
Он усмехнулся:
— О-о! Вы, оказывается, девушка с характером!
— Да! — сердито сказала она. — И потому я уже думаю только об одном: как помочь профессору Стрелецкому найти исчезнувшую старушку. А вы думаете о том, как целовалась царевна Зоя…
— Ладно! Не будем ссориться… — примирительно сказал Волошин. — Завтра же я подам рапорт начальнику отделения, попрошу его, чтобы он побывал в Управлении милиции и привел в движение всех участковых уполномоченных и даже дворников.
— Делайте что хотите, но старуху надо найти.
— Постараемся! — весело сказал Волошин, явно любуясь горящими глазами Таси и ее похорошевшим от волнения лицом.
— Что вы на меня так смотрите? — смутившись, спросила она.
— Да так… ничего… царевна Настенька, — медленно сказал он с улыбкой.
— А вы Иванушка-дурачок!.. — со смехом ответила она и взяла его за руку: — Идемте!
Они встали и зашагали к выходу по аллее ночного и сказочно красивого кремлевского сквера.
«ЭКСЛИБРИС Е.Ф.БЕЛЬСКОЙ»
Тася сидела за письменным столом в глубоком раздумье. Она не переставала думать обо всем, что узнала вчера от Стрелецкого. Даже ночью ей снилась царевна Зоя — стройная, одухотворенная девушка из русских сказок, будто сошедшая с лакированной палехской шкатулки
Утром Тася долго разглядывала на цветной репродукции исступленное, безумное от горя лицо Грозного, прижимающего к груди окровавленного убитого сына…
Тася была впечатлительной девушкой. Мысль или событие, поразившее ее, овладевали ее умом до основания. И теперь таинственный склеп с древними книгами вставал перед ее глазами так явственно, что она едва не плакала от волнения.
Сейчас девушка сидела за письменным столом в маленьком отцовском кабинете, одна во всей квартире, и усиленно припоминала все, что относилось к старушке и к ее книгам…