– Ты понимаешь, что только мужчины получают удовольствие от первой близости с женщиной.

Она не удивилась этому, учитывая то, какую судьбу Господь определил ей в последнее время.

– Женщины, которым посчастливилось иметь мужа, особенно такого, как у тебя, начинают тосковать по прикосновениям своего супруга, это просто дело привычки…

Такого, как у нее? Который не хочет ее и думает о другой? Нет, Ричард никогда не прикоснется к ней снова.

– Тебе не хочется иметь ребенка? – спросил он, глядя в ее тихое угрюмое лицо. – Если ты откажешься от удовольствия, которое подарит тебе супружеская постель, у тебя не будет детей.

– Не будет? – Она заговорила в первый раз за весь их путь в часовню.

– Нет, – раздраженно сказал он. – Пока ты не научишься получать от этого удовольствие, у тебя не будет детей.

Ребенок. Да, она хотела иметь ребенка. Она никогда не будет обладать Ричардом, но он может подарить ей ребенка. Один ребенок – вот все, что от него требуется. Он не сможет дать ей ничего более, так пусть даст ей хотя бы это.

– Как я могу получить от этого удовольствие? – спросила она, пристально глядя ему в глаза.

Лангфрид покраснел.

– Я не могу ответить на твой вопрос.

– Я не буду спрашивать Ричарда! – перебила она, зная, что именно это предложит Лангфрид.

– Ричард найдет способ, – произнес он. – Ты должна вверить себя его заботе. Он твой муж. Он узнает, что нужно сделать, чтобы ты достигла этого.

Она вряд ли могла бы последовать этому совету, но Изабель оставила свои замечания при себе. Хотя ей и не надо было ничего говорить: все ее чувства были ясно написаны у нее на лице.

– Вы не присягнули мне в верности, – сказал Ричард.

– Я сделаю это. Просто я хотел верно служить вам, – ответил Луи.

Они были одни в большом холле. Яркие лучи солнца хорошо освещали каменные стены, а мерное и успокаивающее воркование птиц, чьи гнезда примостились в узких окошках под потолком, радовало слух. Ричарда радовали эти звуки, чего нельзя было сказать о словах Луи.

– И поэтому привел вооруженных рыцарей, не связанных со мной присягой, в мои владения?

– Они не предатели. Не то что Адам и Николас…

– Вы знаете, что они уехали отсюда, и теперь пытаетесь отдалиться от них, чтобы я не подумал, что вы тоже участвовали в их заговоре?

– Единственное, в чем я виноват, – это в том, что хотел, чтобы вы стали хорошим лордом для Дорни.

– И для Изабель? – нападал Ричард, чувствуя, что Луи слабее.

Луи на секунду опустил глаза, но затем решительно посмотрел на Ричарда.

– Изабель – ваша жена. И больше ничего.

– А больше ничего и не может быть, – заявил Ричард. – Эту женщину дал мне в жены Господь, и ни один человек не отнимет ее у меня. Только Бог может забрать ее.

– Вы говорите не как монах, – сказал Луи. Его глаза смеялись.

– А я и не монах, – отрезал Ричард. – На то была воля Всевышнего.

И Изабель.

Изабель отняла у него возможность служить Богу, и ему одному. Прошлой ночью он получил удовольствие от соединения с ней, удвоив степень своего греха. И ничего не дал ей взамен, увеличив его во много раз. Сейчас она сбежала от него, и все из-за его приказания. А ведь до этого она постоянно, все время преследовала его. День казался… пустым… когда ее не было рядом.

– Я только стараюсь помочь вам в ваших стремлениях не быть монахом, – уверил Луи. – Только ради этого я попросил прибыть Уильяма и Роланда в Дорни.

Ричарду было оскорбительно слышать, что Луи такого плохого мнения о его навыках обращения с оружием. Но правда в том, что он тренируется, и пришло время сразиться с более сильным противником, чем Гилберт, который был лучшим рыцарем в Дорни. Возможно, было бы не лишним посостязаться на мечах и проверить свои боевые навыки, а кто подходит для этого лучше, чем Уильям ле Бруйяр и его темный товарищ, Роланд? Они были широко известны благодаря своей силе и ловкости, а также неслыханной доблести. За одно это он мог бы позволить себе доверять им. Но Луи? Луи он не доверял. Луи тосковал по Изабель. Хотя, с другой стороны, кто этого не делал?

– Она не стремится на супружеское ложе, – заметил Роланд.

Уильям хмыкнул и глубже погрузился в горячую воду. Эти слова звучали до боли знакомо.

– Они женаты всего два дня. Дай ему время, – отозвался Уильям.

Комната, в которой они обосновались, была чистой и хорошо обставленной. Простыни были белыми и пахли лавандой, а шерстяное покрывало, окрашенное в синий цвет и расшитое красной нитью, – мягким и теплым. На подоконнике лежал букет весенних цветов, и проникающий в комнату легкий ветерок разносил в воздухе их свежий аромат. Уильям был всем доволен. Даже горячей воды в его ванне было достаточно.