Вечером того же дня подруги стояли на пристани и ждали своей очереди, чтобы взойти на борт теплохода. Несмотря на сравнительно короткий промежуток времени, отпущенный им на сборы, они умудрились захватить с собой одежду на все случаи жизни.

— И куда мы столько берем? — пыхтела Инна, запихивая в чемодан одно платье за другим. — Ведь всего на четыре дня едем.

— И пять ночей, — напомнила ей Мариша. — Не забывай, что на теплоходе будет дискотека. Мы должны там сверкать.

— Что-то я сверкать не в настроении, — пробурчала в ответ Инна.

Но тем не менее она добавила в уже порядком набитый чемодан еще элегантную курточку и пончо. Мариша тем временем запихивала пятую пару туфель и вторые кроссовки.

— Зачем тебе две пары кроссовок? — удивилась Инна. — Ты же не сможешь их напялить одновременно?

— А ты два вечерних платья сумеешь на себя разом натянуть? — парировала Мариша. Но, видя искреннее недоумение подруги, смягчилась и объяснила: — Одни кроссовки для холодной погоды, видишь, они высокие. А другие спортивные, для бега. Они полегче.

— И когда это ты занималась бегом? — ехидно поинтересовалась у нее Инна. — Или где собираешься заняться? На палубе теплохода?

— Может быть, еще займусь, когда вернемся, — пожала плечами Мариша. — Был бы стимул. А стимул у меня есть.

И она потрясла перед носом у подруги новенькими и явно ни разу не надеванными кроссовками.

— Знаешь, сколько эти красавцы стоят? — спросила она. — Почти столько же, сколько наша путевка на теплоходе.

Инна невольно прыснула.

— В таких кроссовках не бегом заниматься, а в шкаф их поставить и пыль с них сдувать.

— Как знать, может быть, и они пригодятся, — пробормотала Мариша, засовывая кроссовки в сумку.

И, как оказалось, словно в воду глядела. Собравшись, подруги поймали такси и с комфортом доехали до пристани. Каюта их разочаровала меньше, чем они ожидали. Все-таки за истекший день они уже привыкли к мысли, что индивидуального туалета не будет, поэтому искренне обрадовались чистеньким шелковым занавескам на окне, скатерти на столике и безупречно чистому и хрустящему от крахмала белью на кроватях, а правильней сказать — на койках.

— Совсем неплохо, — оглядев свои владения, сообщила Инна. — Тесновато, конечно. Но, с другой стороны, если хочешь комфорта, нужно покупать собственную яхту. И еще не факт, что удастся купить что-то достаточно приличное, чтобы каюта получилась больше.

— Хватит болтать, — перебила ее Мариша. — Пошли помашем Юльке.

Подруги вышли из каюты и подошли к поручням. На пристани провожающих было не так уж много. И Юльку они увидели сразу. Сама Юлька в круиз ехать с подругами отказалась. У нее было слишком много работы. И оставить свой драгоценный офис она не могла даже на несколько дней.

— У старшего менеджера заболел ребенок, — объяснила она причину отказа своим подругам еще утром. — Кажется, свинка. Так что просидит с ребенком не один день. Как-нибудь в другой раз…

— Жаль нам тебя, — вздохнула Инна. — Теперь тебе одной придется выдерживать атаку Бритого и Смайла, когда они явятся к тебе разыскивать нас с Маришей.

— Мне не привыкать, — бодро ответила Юля. — В конце концов, если будет совсем жарко, то свалю к родителям на дачу. Оттуда до моего офиса всего час двадцать езды на машине. И пробок по дороге нет.

В общем, Инна с Маришей дружно помахали Юльке, и теплоход наконец отчалил от пристани.

— Ура! — закричала Юлька, размахивая вслед отплывающим подругам шарфом. — Отдохните хорошенько! Повеселитесь!

С этим напутствием путешественницы и отправились в путь. Первым делом они обследовали теплоход. И как-то удивительно быстро очутились в баре. Пока еще тут было малолюдно. Должно быть, пассажиры пока довольствовались прихваченными с берега горячительными напитками. Словом, в баре, кроме Инны с Маришей, сидели всего двое молодых людей. И ничего удивительно в том, что вскоре мужчины обратили внимание на подруг, не было. Парни уже изрядно выпили, должно быть, начали еще на берегу, и жаждали общения. Девушки заказали себе по бокалу очень сухого мартини и принялись слушать своих кавалеров.

Светловолосого крепыша звали Кароль — он был наполовину чех. А второго, с крупными выразительными чертами лица, выступающими надбровными дугами и темными волосами, — Армен. Его черные глаза временами как-то нехорошо вспыхивали. Он сообщил, что наполовину армянин, а кем был на вторую половину, подруги так и не поняли, потому что выговорить национальность матери Армена не было никакой возможности. Они только догадались, что она была тоже откуда-то с юга.

— А вы сами откуда? — спросил у них Кароль.