— Та-ак! — протянул Леша, и Ручкина от Лиды словно взрывной волной отбросило. — Значит, так ты проводишь свое свободное время!

И Леша, угрюмо набычившись, двинулся на следователя. Все-таки чутье у Ручкина было, и сейчас оно ему подсказало, что в данном случае служебное удостоверение его не спасет. Поэтому Ручкин быстро принял боевую стойку и, пока Леша раскачивался, нанес ему один удар в солнечное сплетение. Леша охнул, согнулся и удивился.

— Ты чего дерешься? — обиженно спросил он у Ручкина. — Так не по порядку. Мою Лидку обнимаешь да еще и дерешься? Это я должен был дать тебе в морду.

— У меня с ней ничего нет! — заявил Ручкин, доставая все же служебное удостоверение. — Я тут очутился исключительно по делам службы. А ваша невеста оказала мне в расследовании убийства большое содействие.

— Убийства? — пробормотала Лида. — Вы мне не сказали, что речь идет об убийстве. И кто кого убил?

— Кто, мы сейчас выясняем. А вот убили как раз вашего «потеряшку», — сказал Ручкин. — Так что, если вспомните еще что-нибудь: с кем он контактировал или, может быть, с кем встречался, то звоните.

И, сунув Лиде свою визитку, Ручкин счел за лучшее побыстрей исчезнуть. Леша не выглядел особенно убежденным в правдивости слов Ручкина и к тому же уже совсем очухался от полученного удара и явно набирался сил для продолжения разборки.

Подруги, затарившиеся в Доме книги подходящей, по их мнению, литературой, высадились у дома матери Левона. Жил он в старинном доме на Суворовском проспекте, сохранившемся благодаря усилиям реставраторов в отличном состоянии. Вход в подъезд украшала новенькая железная дверь, так что попасть в дом теперь можно было лишь с ведома жильцов. Мать Левона открыла девушкам сразу же. И, поднявшись на второй этаж, подруги оказались в большой и какой-то необыкновенной квартире. Казалось, время в ней застыло где-то в конце девятнадцатого столетия и с тех пор так и не двигалось.

Мебель была тех времен, на стенах в тяжелых бронзовых рамах висели картины каких-то бородатых старцев и высокомерно взирающих на мир дам в бальных платьях с веерами в руках. Обои были однотонные, чтобы не отвлекать внимание от многочисленных экспонатов: картин, ковра с холодным оружием явно кавказского происхождения, развешанного на нем, и антикварных бронзовых статуй и статуэток, тускло поблескивавших в лучах вечернего солнца, проникающего в квартиру из-за бархатных портьер. Потолок был украшен изумительно сохранившейся или умело отреставрированной лепниной. И вообще в квартире пахло стариной, причем не приобретенной в антикварном салоне по случаю или по прихоти владельца квартиры. Чувствовалось, что вся эта мебель и картины так и стояли тут с тех пор, как впервые их принесли в дом неведомые предки Левона.

— Проходите, — пригласила Рузан Акоповна подруг. — Будем пить вечерний чай. Не знаю, врачи говорят, что чай — это утренний напиток, тонизирует организм. И вечером пить его вредно. Но я привыкла. И пью в любое время.

Мать Левона подругам понравилась. Она была высокой, но, пожалуй, скорее, худой, чем стройной. Но тем не менее ей удалось в отличие от многих своих соплеменниц сохранить свою красоту и в зрелом возрасте. Рузан не напоминала ведьму, как многие худые пожилые армянки, и при этом она не оплыла и не утеряла женственности. Усадив подруг на диванчик, обтянутый плюшем, она разлила всем чай в хрупкие фарфоровые чашечки, украшенные позолотой и незабудками, и первой пригубила напиток. Подруги последовали ее примеру и не пожалели. Чай был восхитительный. В меру ароматный и в меру терпкий.

— Ах да! — спохватилась Мариша и протянула Рузан Акоповне издание, которое они только что приобрели в Доме книги. — Это я хотела передать Левону.

Рузан Акоповна с некоторым недоумением оглядела книгу, но все же положила ее на столик возле себя.

— Мы все очень волнуемся из-за Левона, — сказала Мариша. — Он исчез так внезапно.

— Внезапно? — удивилась мать Левона. — А мне ваш директор сказал, что Левон даже написал заявление о предоставлении ему отпуска за свой счет.

— Ну да! — быстро поправилась Мариша. — Конечно. Отпуск-то он попросил. Но все равно так неожиданно. Он никому не говорил о том, что собирается куда-то ехать. Он…

И тут Мариша живописно покраснела, опустила глазки и проворковала:

— Он даже мне ничего не сказал.

Рузан Акоповна кинула на девушку проницательный взгляд и неожиданно расцвела.

— Милая моя девочка! — воскликнула она. — Так это с тобой Левон в последнее время проводил столько времени!

— Ну да, — подтвердила Мариша, не зная, что еще сказать. — Со мной. Только со мной время и проводил. А как же?

— Какое счастье! — возликовала Рузан Акоповна. — А я так беспокоилась. И почему он мне ничего не сказал? Разве я стала бы препятствовать вашему счастью? Да ни за что в жизни! А я-то боялась, что он проводит время с этой отвратительной женщиной, которая ему вполне в матери годится!

И на лице Рузан Акоповны появилось выражение брезгливости.

— С какой еще женщиной? — насторожилась Мариша, которая до сего момента была твердо уверена, что ориентация Левона никак не предполагала в его жизни тесного общения с женщинами.

— Ах, дорогая моя девочка, не обращай внимания на мои слова! — воскликнула Рузан Акоповна. — Вырвалось! Да, в конце концов, это были только мои предположения. И, к счастью, они не оправдались.

— Но все же? — настойчиво спросила Мариша, умело изображая ревнивую невесту. — О какой женщине вы говорили? У Левона была еще женщина, кроме меня?