— Не раньше, чем через месяц, — ответил Малинин. — Надо дать время, чтобы впечатления ослабли, потускнели, тогда с ними легче расставаться. Помните, Кирога, когда мы рассказали вам самому?

— Через неделю.

— Вот именно. И поторопились. Вы никак не хотели поверить. Легко понять: чуть ли не гладили руками своих возлюбленных рептилий, и вдруг у вас их отбирают. Обретенное сокровище на глазах превращается в иллюзию, в дым — есть от чего расстроиться.

— Ну, хорошо, — вернул их к делу Гринвуд, — с лютней все ясно, но как вы объясните самую вопиющую несуразность в рассказе Ольсена?

— Хрононавта из XXX века?

Гринвуд кивнул.

— Теоретически, — начал Лефер, — это вполне допустимое предположение…

— Ах, оставьте, вы прекрасно знаете, что сейчас речь не об этом. Обратите внимание, довольно правдоподобное в других отношениях поведение Ольсена становится запутанным и противоречивым, как только дело касается покушения. Сначала он признается Генриху, что хотел предостеречь его, потом заявляет ему, что всякое вмешательство в исторический процесс путешественникам во Времени строго заказано. Каков в этом смысл? Если уж он солгал раз, чтобы войти в доверие к своему, скажем так, объекту, то зачем было через несколько минут откровенничать? За всем этим определенно что-то кроется.

— Может быть, вы преувеличиваете? — сказал Кирога. — В конце концов, подобные эксперименты не обходятся без темных мест, как вы изволили выразиться. Вспомните, сколько их было в моем рассказе.

— Нет, Гринвуд прав, в этих странностях есть своя логика, и мне кажется, я ее угадываю.

— Выкладывайте же! — потребовал нетерпеливый Лефер.

— Видите ли, друзья, как врач, я лучше вас знаю Ольсена, его человеческие качества. Этот человек органически не способен ни на предательство, ни на равнодушие. Возьмите во внимание и другую его черту: молниеносную, я бы сказал, уникальную реакцию, причем не только физическую. Раз уж об этом зашла речь, не соглашусь с вами, Лефер, убежден, что Ольсен в чрезвычайной обстановке действительно способен привести в действие ваш аэропакет за 40 секунд… Да, так не только физическую, но также интеллектуальную реакцию.

— Не понимаю, — начал Гринвуд, — какое это имеет отношение…

— Самое прямое, — прервал его Малинин. — Помните, Ольсен сказал, что едва удержался не крикнуть: «Берегись, Наварра!»?

— Конечно.

— Что вы ему на это сказали?

— Если не дословно, нечто вроде того, что за это ему грозило бы навсегда распроститься с путешествиями во Времени.

— А что сказал затем Ольсен?

— Что страх перед инструкцией помог ему вовремя остановиться, — подсказал Лефер.

— Так вот, он слукавил.

— То есть?

— Ольсен действительно крикнул: «Берегись, Наварра!» Отсюда и все странности в его дальнейшем повествовании. Он все время пытается как-то примирить две исключающие друг друга версии. Одна из них продиктована инстинктивным стремлением скрыть факт нарушения инструкции. А другая — логикой его беседы с Генрихом, которую Ольсен воспринимает как вполне реальную. В этом все дело. Усматривая нелепости в его рассказе, мы просто забываем, что он строится на другой исходной предпосылке.

Гринвуд хлопнул себя по лбу.

— Ай да Ивар, ай да обманщик! — сказал Лефер. — Теперь я понял, почему вы дернули меня за рукав.

Кирога недоверчиво покачал головой.

— А этот наш потомок?

— Он его выдумал, — объяснил Лефер.

— Но ведь о человеке из XXX столетия сообщил сам Генрих, — не унимался Кирога.

Трое из остальных выразительно на него посмотрели.

— Ах, — прозрел Кирога. И сам себе пояснил: — Решив таким способом обеспечить себе алиби, Ольсен внушил фантому Генриха мысль о другом пришельце, а король просто вернул ее нашему приятелю. Поразительно!

— Ваша гипотеза, — обратился Гринвуд к Малинину, — объясняет и загадку с исчезнувшей пленкой. Ольсен ее припрятал, если уже не уничтожил.

— Не уверен, возможно, она и в самом деле оказалась испорченной.

— Не покрывайте его, — заявил Гринвуд желчно.

Малинин с досадой махнул рукой. На душе у него было муторно.

Гринвуд положил руку ему на плечо:

— Не огорчайтесь, док. Кто знает, может быть, даже такой законник, как я, не удержался бы крикнуть: «Берегись, Наварра!»

Перед участниками эксперимента ставилась цель ответить на два вопроса.

Первый: возможно ли получение полезной исторической информации посредством гено-гипнотического путешествия во Времени?