— Ага, — сказал незнакомец, — значит, вам захотелось доказать самому себе, что вы не разгильдяй, как полагает ваш шеф, и не тюря, как думает о вас жена… Извините, что такое разгильдяй и тюря?

— Разгильдяй — это… как вам сказать, несобранный, неорганизованный человек, что ли, — последовало неохотное пояснение.

— Допустим. А тюря?

— Невозможно объяснить, — решительно заявил грабитель, упуская из виду, что незнакомец легко читал его мысли.

— Итак, это подобие каши. Насколько я понимаю, некий синоним разгильдяя. Редкий случай, однако, когда мнение жены совпало с мнением начальства.

— Нечего острить! — взорвался грабитель. — Побывали бы в моей шкуре!

— У вас было тяжелое детство? — участливо спросил собеседник. — Били родители? Обманывали друзья?.. Постойте! — незнакомец хлопнул себя по лбу. — Я, кажется, начинаю понимать: у вас типичный случай подавленной агрессивности с маниакальным желанием ее высвободить.

— Чепуха! — сказал грабитель.

— Как чепуха? — обидчиво возразил марсианин. — Я могу доказать, я следил за всеми вашими налетами.

— Откуда следили, если не секрет?

— Для вас не секрет. Я, видите ли, путешествую, чтобы собрать побольше информации о жизни на Земле: природные ископаемые, экономика, культура, быт, нравы, общественное устройство и тому подобное. Но поскольку в поезде какой-то прохвост стянул мой чемоданчик, в котором вещи необычайно для меня ценные, я вынужден был высадиться в Заборьевске.

А тут, скажу вам, престранная обстановочка, какой-то необъяснимый марсианский психоз.

— Да, влипли вы в историю.

— Кто влип? Это нахальство. Я вас вызволил из цепких лап закона и вместо благодарности выслушиваю грубости. — Марсианин, разволновавшись, свирепо затянулся, закашлялся.

— Вы бы не курили, — сказал ему грабитель. — На Марсе, между прочим, тоже табаком балуются?

— Теперь балуются.

— А скажите все-таки, коллега, почему вы именно ко мне привязались?

— Не мог допустить, чтобы у землян сложилось впечатление о нас, марсианах, как о грабителях и насильниках. Понятно, коллега? Как видите, своих мотивов я не скрываю. Вернемся к вам. Кто такой Сергей Сергеич?

— Заведующий местной лабораторией треста Морречрыбпром, где я состою научным сотрудником.

— Так это и есть ваш пресловутый шеф?

— Он, — угрюмо ответил грабитель.

— Ну и что же, третирует вас, плохо обращается?

— Ходу не дает. Пятнадцать лет я работаю на Морречрыб, не хвалясь, могу сказать, что вся лаборатория на мне одном держится. Так, между прочим, и в центре думают. А до сих пор сижу в младших. Да разве во мне дело? Поверьте, товарищ марсианин, я не гонюсь за лишней полсотней, хотя она и не повредит. Мой шеф не только хам, он еще и плут. Конечно, так, с ходу, к нему не подкопаешься, отчетность у нас в ажуре. А копни всерьез, такая картина откроется — ахнешь! Нормы занижаются, ставки завышаются, там приписки, здесь отписки… Что говорить, если он ухитрился за год сам себе шесть месячных окладов отвалить в качестве премий за сверхударный труд.

— Значит, он вор?

— Вор, может быть, и слишком сильно сказано, — засомневался грабитель, — но снять его надо бы.

— Однако, если в этом вашем тресте знают, что здесь творится, почему Сергей Сергеичу все сходит с рук?

— А потому, что у него рука есть.

— И у вас есть. Даже две.

— Эта рука в переносном смысле: дружок, покровитель.

— Очень любопытно! — Марсианин извлек из кармана малюсенький серебряный шарик, подержал его секунду перед носом грабителя и спрятал.

— Что это за штука? — поинтересовался тот.

— Портативный мыслезаписец. Еще один вопрос. Почему бы вам не вывести шефа на чистую воду или… как это у вас говорится… — Марсианин опять достал шарик. — Ага, выступить с принципиальной критикой в его адрес?

Грабитель молчал.

— Боитесь. Духу не хватает. Вы, товарищ, обыкновенный трус. Нечего удивляться, что и жена вас тюрей зовет. — Марсианин освоил это словечко и выговаривал его смачно, даже с некоторой лихостью. — И никакие дурацкие походы за спичками вам не помогут. Разве что попадетесь вторично и окончательно себя погубите. Вообще, уважаемый лжемарсианин, — прошу прощения, что вынужден вас так именовать, — вы представляете любопытный социальный феномен. Родители вас не били, друзья не предавали, нужды вы не знали. Вам ведь не приходится из последних сил добывать себе хлеб насущный, живете в достатке, не случайно столь равнодушно рассуждаете о прибавке в пятьдесят целковых — состояние для иного, вроде меня, грешного, вынужденного проживать на командировочные из расчета два шестьдесят в сутки. Установлено, кстати, по вашему стандарту, и никак не вдолбишь нашим твердолобым финансистам, что жизнь на чужой планете всегда дороже. Правда, есть еще гостиничные и представительские. Словом, вы баловень судьбы. Общество сделало все, чтобы вы жили достойно, как подобает человеку. Но вы не сумели им стать и пытаетесь превратиться в сверхчеловека — самое весомое свидетельство слабости духа. И не только у вас, на Земле, но и у нас, на Марсе, и на обитаемых планетах в созвездии Быка, и везде, где еще существует разумная жизнь. Слабость духа — вот источник всех бедствий, причина всех преступлений, питательная почва для всех несправедливостей.

«Каков демагог», — подумал грабитель не без зависти.

— Глупости, — уловил его мысленную реплику марсианин. — Слушайте, когда вам говорят правду, и постарайтесь, наконец, взяться за ум. Нет, я далеко не считаю вас злодеем. Напротив, весьма вероятно, что вы неплохой специалист, приносите даже какую-то пользу, добросовестно исполняя свои служебные обязанности. Но пренебрегаете главным — своим гражданским долгом. Отовсюду вас призывают бороться за правду, думать о народном благе, быть нетерпимым ко всякому безобразию. Как вы отвечаете на этот призыв? Никак. Вы маетесь, калькулируя каждый свой шаг с учетом того, как это отразится на вашей сытой, устроенной, хотя и нудноватой, но привычной и покойной жизни. Вы успешно потребляете свой кусок общественной справедливости, но не участвуете в ее расширенном воспроизводстве. И в этом смысле вы — социальный паразит!