Да и, сказать по правде, не по душе это Шаховой — охранять общественный сад со злыми собаками. Довелось мне однажды самому наблюдать, как Шахова обнаружила в саду очередную пропажу яблонек. Что огорчена — это было видно. Но проклятий воришкам не высказывала, никаких особых расследований не заводила. Почему? Вероятнее всего, Шахова представила себе, что где-то в соседнем селе возле какой-то усадьбы «вырастет» за одну ночь несколько украденных яблонек. Хорошо это? В определенном смысле — неплохо. Шаховой хочется, чтобы возле каждого сельского дома росли яблони. Вот и своих ребят из школьного «Лесничка» она постоянно в этом убеждает: надо непременно высаживать возле каждой усадьбы не только березки и рябины, но и яблони. И в городе — тоже. Цветущий яблоневый сад самого черствого человека способен сделать лучше — такое у Шаховой убеждение.

Так что это ещё полбеды, когда из общественного сада исчезают деревья — тут будто система сообщающихся сосудов: в одном месте яблонь убудет, зато в другом больше станет. А настоящая беда в другом: цветущий сад и воровство — вещи несовместимые. Нельзя садить деревья воровским, разбойничьим способом. А яблони — тем более. Даже если дерево выживет, проку будет мало: отрицательная энергетика и плоды даст нехорошие. Очень плохо, когда люди этого не понимают. Но это уже вопрос культуры.

Чтобы вырастить хороший сад, нужна как минимум высокая культура земледелия. Но этого мало, чтобы превратить в цветущий сад всю землю, на которой живем. Тут нужен как минимум весь спектр культуры. Включая высокую культуру экономики. И культуру политики. И обязательно — культуру функционирования власти.

Вы не согласны? А вот нынешний федеральный министр сельского хозяйства и продовольствия Алексей Гордеев спорить с Шаховой не стал. Шахова тогда вышла победителем Всероссийского конкурса «Женщина-директор года» и вместе с другими лауреатами была приглашена на встречу с министром.

За круглым столом зашел у них разговор о проблемах агропромышленного комплекса. Ходить вокруг да около Шахова не стала, откровенно высказалась, что нельзя было «крестьянскому» министерству отказываться от сельских лесхозов. И вообще это не дело — отдавать леса в ведение министерства природных ресурсов, где больше озабочены запасами нефти, природного газа и прочих полезных ископаемых, нежели проблемами лесного хозяйства. Тем более — сельского. Нельзя, никоим образом нельзя сельскохозяйственные формирования оставлять без лесов.

— Да, — согласился министр, — тут есть над чем подумать.

А через какое-то время Шахова узнала: принято решение о передаче лесов в ведение федерального министерства сельского хозяйства.

Значит, одну ошибку исправили. Но разве этого достаточно людям, которые хотят превратить землю в большой цветущий сад?..

Благословенны должны быть такие люди.

СТАРЫЙ Кунгур сменил свой статус. Это я своими глазами видел. В прошлом году в центре города установили очень выразительное творение малой архитектуры: чугунную модель земного шара. И там, где мы привыкли видеть северный полюс земли, — там на шаре обозначен крупно город Кунгур. И название этому творению дали смелое: «пуп Земли».

А рядом с этим пупом указано расстояние до знаменитых мегаполисов мира вроде Нью-Йорка или Парижа.

Я как раз прикидывал, насколько ближе теперь стал Вашингтон к Кунгуру, когда рядом остановилась маленькая девочка со своей молодой мамой. Девочка долго разглядывала «пуп Земли», а потом сказала:

— Получается, что Земля вращается вокруг Кунгура? А ты говорила, что она вращается вокруг оси.

Молодая мамаша улыбнулась:

— Эта ось воображаемая. Почему бы ей не пройти через наш Кунгур?..

Действительно: почему? Ведь еще знаменитый русский историк Василий Ключевский утверждал, что в России центр находится на периферии. Ключевский был убеждён, что в иных малых городах процент по-настоящему дельных людей гораздо выше, чем в столицах с их вечной суетой и погоней за пустыми развлечениями.

Но я не объяснил, почему размышлял о расстоянии между Вашингтоном и Кунгуром. В Вашингтоне, как известно, находится правление Международного Банка Реконструкции и Развития. Этот банк и предоставил долгосрочный кредит на три миллиона американских долларов для реконструкции системы водоснабжения города Кунгура.

И если бы вдруг банкирам с Потомака пришло в голову направить сюда проверяющих, то они бы увидели прошлым летом, как строители заканчивали реконструкцию подземных источников Сухореченского водозабора. Завершено и строительство четырнадцатикилометровых водоводов, соединивших новые скважины со старым водозабором на реке Сылва. Так что чистая вода из подземных источников пошла в городской водопровод.

Значит, уместно вспомнить, как несколькими месяцами раньше тогдашний директор Кунгурского муниципального предприятия «Водоканал» Татьяна Шляпина принимала у себя участников большого семинара: со всех районов Пермского края приехали сюда коллеги Шляпиной, чтобы поучиться и обсудить передовой опыт организации водоснабжения и водоотведения. Естественно, не обошли участники семинара и вопрос о займе, который предоставил Мировой банк городу Кунгуру. Точнее — предприятию, которым руководила тогда Татьяна Шляпина. Потому что заемщиком трех миллионов долларов официально выступил не город, а местный «Водоканал». Что и стало темой оживленных дискуссий на самом семинаре и в его кулуарах. Оно и понятно: брать в долг деньги нынче многие научились, а вот использовать их с максимальной пользой, чтобы сполна и вовремя вернуть — это умеют не все. И потом, разве с водой в Кунгуре хуже, чем в других городах Прикамья? Да нет, как раз наоборот: многие участники семинара откровенно говорили, что Кунгурский «Водоканал» и раньше работал лучше других. Зачем же было затевать крупномасштабную реконструкцию? Шутка ли — три миллиона долларов?..