Весной 1934 года итальянцы зачитывались романом «Черная любовь» — о любовной связи молодого итальянца и черной девушки. Муссолини запретил этот роман, который был тут же изъят из обращения. Он объявил барону Помпео Алоизи, главе своего кабинета, а также недавно назначенного итальянским делегатом в Лиге Наций, что запретил эту книгу, потому что тема сексуальных взаимоотношений между итальянцем и негритянкой «недопустима для нации, желающей создать империю в Африке».

Муссолини не пришлось долго искать предлога для нападения на Эфиопию. Согласно итало-эфиопскому договору от 1928 года, точная граница между Эфиопией, Итальянским Сомали и Британским Сомали должна была быть установлена на месте представителями всех трех наций. 5 ноября 1934 года британские и эфиопские офицеры осматривали границу в Уаль-уале, когда туда прибыл мощный отряд итальянцев и стал вести себя угрожающе, причем над головами летал их самолет. Британский офицер решил, что разумнее будет удалиться, дабы избежать инцидента. Эфиопы, однако, остались и, по утверждению итальянцев, убили нескольких итальянских солдат. Тогда итальянцы перешли в контратаку с использованием большого количества людей, а самолет по-прежнему кружил над головой. Они заняли приграничные территории, убив более сотни эфиопов.

Муссолини потребовал от Эфиопии извинений и компенсации, а также наказания эфиопских офицеров, ответственных за этот инцидент. Он отверг все предложения о передаче этого спора на рассмотрение арбитрам, тем более в Лигу Наций. С самого начала он занял позицию: Эфиопия — варварская, нецивилизованная страна, в которой существует рабство и которую вовсе не следует ставить на одну доску с такой великой цивилизованной державой, как Италия. Он дал указания итальянским представителям в Сомалиленде и Женеве отказаться от переговоров с эфиопами и покидать зал заседания всякий раз, когда те явятся на совещание.

Станут ли Англия и Франция предпринимать какие-либо действия для предотвращения завоевания Эфиопии Италией? Муссолини считал, что не станут. У Британии в Эфиопии нет экономических интересов. Франция же вложила деньги в железную дорогу от Аддис-Абебы, столицы, до порта Джибути на французской территории. Но он не сомневался, что сможет убедить французов, что если Италия завоюет Эфиопию, то не станет вмешиваться во французские интересы в связи с железной дорогой. Поскольку общественное мнение Британии было настроено крайне пацифистски, британское правительство не будет вступать в войну, чтобы помешать итальянскому захвату Эфиопии. И французское не будет, так как рассчитывает на Италию как на союзника против Гитлера. Муссолини тревожило лишь одно: Гитлер может воспользоваться ситуацией и вторгнется в Австрию, пока итальянская армия будет воевать в далекой Эфиопии. Но он надеялся, что Британия и Франция воспротивятся немецкому вторжению в Австрию, а Гитлер еще не готов сделать шаг, который приведет его к конфликту с Британией и Францией.

Однако сначала Муссолини надо было удостовериться в позиции Франции. 5 января 1935 года французский министр иностранных дел Пьер Лаваль прибыл в Рим. Лаваль, выходец из крестьянской семьи в Оверни, был блестящим адвокатом. Ему исполнился 51 год. Как и Муссолини, он начинал свою политическую карьеру крайне левым и перешел в ряды чуть не самых крайне правых. Он пробыл около года премьер-министром в 1931 году, показал себя вполне компетентным и в отношении Италии придерживался дружественной политики. Он был знаменит умением улаживать конфликты, лукавым видом, циничным юмором, вечно мятыми белыми галстуками и тем, что выкуривал по сотне сигарет «Голуаз» в день. В ноябре 1934 года он стал министром иностранных дел.

Лаваль приехал в Рим, надеясь покончить с напряженностью во франко-итальянских отношениях, последовавшей за убийством югославского короля Александра. После трех дней переговоров с Муссолини ему это удалось. Муссолини согласился не заявлять каких-либо претензий на французский Тунис. Лаваль рассказал ему о своих переговорах с советским министром иностранных дел Литвиновым относительно пакта между Францией и Советским Союзом, который должен был стать оборонительным военным альянсом против Германии. Муссолини, подписавший договор о дружбе с Советским Союзом в сентябре 1933 года и встречавшийся с Литвиновым в Риме два месяца назад, никаких возражений по поводу предполагаемого франко-советского пакта не имел. Муссолини и Лаваль договорились не допустить, чтобы итало-франко-югославские отношения вели к новой войне в Европе или к трениям между Италией и Францией.

По поводу Германии Муссолини заметил следующее: к Германии можно подходить с трех позиций — воевать против нее, ничего не делать, вести переговоры о приемлемом для нее урегулировании. Лаваль сказал, что предпочитает последнее, и Муссолини с ним согласился.

В первый вечер его визита Муссолини дал обед, на котором Лаваль поднял тост за хозяина. «Вы вписали славнуюстраницу в современную историю Италии», — сказал он. За обедом последовал прием для прессы, в том числе для французских журналистов, приехавших писать отчеты о встрече Лаваля и Муссолини. Среди них была мадам Женевьева Табу и, одна из самых знаменитых и информированных французских журналисток. Про нее в шутку говорили, что, где бы ни происходила какая-нибудь важная дипломатическая конференция, мадам Табуи всегда прячется под столом… Она была также одним из самых откровенных критиков Муссолини и давно обвиняла его в планировании захвата Эфиопии. На приеме Муссолини коротко поговорил со всеми журналистами, выстроившимися к нему в очередь. Мадам Табуи он заметил: «Какое на вас милое платье. У вас такое мирное имя — Женевьева, но ваши статьи об Италии очень воинственны».

На следующий вечер был блистательный прием во французском посольстве, а 7 января на роскошной церемонии в Палаццо Венеция Муссолини и Лаваль подписали договор о дружбе. Тем же вечером состоялся гала-спектакль оперы Амбру аза Тома «Миньон». Когда заиграли «Марсельезу», весь зал поднялся на ноги, а когда отзвучали последние ее аккорды, в ложе Лаваля появился Муссолини и под громкие аплодисменты тепло пожал ему руку. Правительство организовало массовое выражение профранцузских чувств: под окнами дома, где остановились французские дипломаты и журналисты, постоянно наигрывали «Марсельезу» и «Мадлон».

Муссолини и Лаваль подписали также секретное соглашение по Эфиопии, и Муссолини передал Лавалю секретное письмо по этому же вопросу. Выбор слов и выражений в договоре и в письме был намеренно двусмысленным. Французское правительство признавало, что при условии соблюдения британских интересов, обеспеченных договорами, «Италия имеет предпочтительные интересы на всей территории Эфиопии», за исключением французских интересов в железной дороге Аддис-Абеба — Джибути. Французское правительство соглашалось с тем, что «даже в случае изменения статус-кво в этом регионе» Франция не станет искать дальнейшего продвижения своих интересов, а итальянское правительство соглашалось защищать все французские интересы в связи с железной дорогой Аддис-Абеба — Джибути. В секретном послании Лавалю Муссолини ссылался на письмо Лаваля к нему, где тот утверждал, что Франция не станет продвигать далее свои интересы «в Центральной Африке, и особенно в Эфиопии и Сомалиленде», за исключением ее интересов в железной дороге, предоставленных ей по договору 1906 года.