Гийом поднес записку к носу. Знакомый манящий чуть сладковатый запах. Развернул тонкую, сложенную несколько раз остийскую бумагу.

Гийом прочитал письмо три раза, тихо шепча заветные строки. После чего аккуратно сложил его, положил на правую ладонь, накрыл левой. Между ладонями вспыхнуло.

— Вот и все, — сказал он, и сдунул с ладони прозрачно-седой пепел.

— Сеньора ждет ответа, — напомнила Кармен, — Скажите, Гийом, вы действительно ее еще не тронули? Вы ведь не похожи на монаха и праведника. И девочка-то уже взрослая, она этого сама хочет. Наверно, прижимается к вам всем телом.

— Почему вы это спрашиваете, Кармен? — он поглядел ей в глаза.

— Хочу знать, что она для вас значит. Не часть ли это игры, в которой вы сами запутались. Просто боитесь тронуть? Или хотите отдать Марку Далацискому девственницу?

— Не хочу трогать. Точней хочу, но не трогаю. Это не игра. Боюсь за нее. Такие романтические влюбленности обычно плохо заканчиваются. Особенно для королевских особ.

Гийом встал. Подошел к большому рабочему столу и достал из одного из его бесчисленных ящиков маленький белый платочек.

— Передай его сеньоре. Скажи ей, что я вернусь. Пусть ждет, я успею. Я тоже по ней очень скучаю. Скучаю и люблю.

— Хорошо, Гийом, — кивнула Кармен, — Я довольна ответом. Платок и слова передам, только чуть изменю форму подарка, чтоб не выделялся — обрежу края. Он ведь мужской.

— Конечно, — маг опять на мгновение прикрыл глаза.

— Не бережете вы себя. Совсем не бережете. Глаза красные, кажется, сейчас кровь пойдет. Ощущается неимоверная усталость, сразу вспоминается тот вечер у герцогини де Тавора. Хотя, — она опять улыбнулась, — чувствую, что к женщине ты тогда все-таки сходил.

— Сходил, — маг не поддержал шутки, — Не знаете, насильника не поймали?

— Нет, еще нет. А с девушкой все хорошо. Ложитесь спасть. Вам это просто необходимо.

— Не могу заснуть. Ничего не помогает, — пожаловался он.

— Я помогу. Я умею. Риккардо тоже страдал бессонницей. Лягте, укройтесь.

— Шутишь?

— Нет.

Маг смирился. Лег, вытянул ноги, завернулся в плед.

Кармен села так, что голова Гийома оказалась у нее на коленях.

— Закройте глаза, — она ласково погладила его короткие черные волосы, — Я спою колыбельную, и вы уснете.

Маг послушно опустил тяжелые веки. Кармен что-то тихо напевала, гладя его; он не прислушивался. Запомнил только две вещи: первое — песня была грустной, но оптимистичной; второе — схожесть ароматов духов принцессы и Кармен. Обе пахли черемухой.

Кармен осторожно прикрыла за собой тяжелую дверь. Майал, все это время терпеливо ждавший на жестком стуле, поднялся.

— Тсс! — женщина поднесла руку к губам, — Он спит.

Паасин накинул плащ на ее плечи.

— Благодарю вас, — он склонил голову, — Не забывайте про Кардес, Кармен. Вам там всегда рады. Многие, в том числе и графиня Патриция, скучают о вас.

— Спасибо, Майал, — улыбнулась Кармен, — приятно осознавать, что у тебя есть друзья. Но, боюсь, навестить дом мне удастся нескоро.

Гийом проснулся ближе к полуночи. Он любил поваляться в постели, но время для того, чтобы баловать себя было совсем не подходящее.

Радость от ощущения собственной силы и свежести испарилась с первыми же мыслями о настоящем положении дел.

Кербон убит, рядом неведомый враг, его самого оправляют за Жаркий Берег. В налетевшем приступе злости он разбил любимый бокал — слишком сильно толкнул его по столу; так что тот слетел и, ударившись о камин, разлетелся на сотню осколков.

Гийом не любил злится, маг должен быть спокоен, как труп, как меч в руке воина. Спокоен, холоден и бесстрастен. Достичь этой троичной гармонии ему давно не удавалось, но злость следовало немедленно прогнать, выбить, обрести покой.

Гийом прошел в гардеробную. Его новый облик вызвал недовольство Майала.

— Опять, каасил?

— Да. Как обычно. Я сейчас ухожу, ты делай, что хочешь.

Лет пятьдесят или шестьдесят назад, никто уже ни помнит точно, на месте Развеселого Угла располагался торговый квартал с бесчисленными лавками и магазинчиками. Тут же располагались бесчисленные трактиры, кабаки и веселые дома для почтенной купеческой братии.