Фрэнсин перевернулась на бок, взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже почти десять. Что-то я заспалась. Больше всего в жизни она ненавидела тратить время попусту по утрам, убивая его на сон, особенно в те редкие дни, когда ей не нужно было на рассвете отправляться на работу.

На душ и одевание у нее ушло всего несколько минут, а потом она сошла вниз поискать Грэтхен и Поппи. В записке, оставленной на столе, говорилось, что они уехали в город за покупками.

Фрэнсин налила себе последнюю чашку кофе, оставленную в чайнике, и уселась за кухонный стол. Она вспомнила предыдущий день и улыбнулась. Я чудесно провела время. А Грэтхен, уверена, всегда будет помнить свой самый первый карнавал.

Она надеялась, что Грэтхен забудет, какие слова прошептала напоследок Трэвису, перед тем как погрузиться в сон. Фрэнсин как раз в тот момент поднялась по лестнице, собираясь войти в спальню, и вдруг услышала, как ее дочка говорит Трэвису о том, что любит его.

Эти слова разбили сердце Фрэнсин, и все сомнения насчет того, сказать ли Трэвису правду или нет, вернулись к ней снова и стали мучить с прежней силой.

«Может, я ошибаюсь, что держу рождение Грэтхен в секрете? Нет, я не хочу признавать ошибочным решение, принятое несколько лет назад. Пусть обстоятельства у Трэвиса и изменились и ему больше не надо заботиться о родных, мои обстоятельства остались прежними. Я не могу жить без Нью-Йорка и сцены. Я поступила правильно, когда решила скрыть от Трэвиса рождение дочки», – твердо сказала она себе.

Она допила кофе и принялась мыть чашку, когда через заднюю дверь вошел Трэвис.

– Доброе утро, – сказал он. – А где Поппи? Дверь гаража открыта, но я не увидел там его грузовика.

– Они с Грэтхен поехали в город, – ответила Фрэнсин. – Хочешь немного кофе? Я могу поставить чайник.

– Нет, я сюда пришел по двум причинам. Прежде всего, мне надо одолжить у Поппи кое-какие инструменты. Мой трактор сегодня что-то забарахлил.

– Сам возьми, что тебе нужно, в сарае. Ты же знаешь, Поппи не станет возражать.

– Вторая причина, почему я пришел, – это утренний звонок Маргарет. Она собирается сегодня после обеда ненадолго заглянуть домой и настаивает на барбекю. Я подумал, что будет замечательно, если вы втроем присоединитесь к нам. Она будет рада снова увидеть тебя и познакомиться с Грэтхен.

Фрэнсин замялась. Он был очень красив в это утро, одетый в джинсы и серую футболку. Полоска грязи или масла украшала его щеку, что лишь придавало ему еще большую мужскую привлекательность.

– Я зажарю мои знаменитые ребрышки, – добавил он, словно пытаясь заманить ее.

Она засмеялась.

– Я не знала, что у тебя есть знаменитые ребрышки.

– Я выигрывал главный приз три последних года на нашей местной ярмарке. – Щеки его слегка разгорелись от гордости. – А о моем соусе ходят легенды.

– Ну, как я после этого могу сказать «нет»? В котором часу нам прийти и что принести? – Фрэнсин подавила в себе желание протянуть руку и стереть с его лица полоску грязи. Она знала, какой мягкой и гладкой окажется его кожа под ее пальцами.

– Около трех, и ничего не надо. Сьюзи принесет десерт, остальное обеспечу я.

– Договорились, мы придем к тебе, – согласилась она и пошла к двери.

– Передай Грэтхен, что котята ждут не дождутся встречи с ней, – сказал Трэвис и ушел.

Она стояла в дверях и провожала его взглядом. А он направился к сараю, где Поппи хранил инструменты. У него была походка уверенного в себе человека.

Он счастлив, подумала она с оттенком удивления. Он счастлив, ему нравится быть фермером, работать на земле и жить в этом маленьком провинциальном городке.

В первый раз до нее дошло, что Трэвис не был бы счастлив в Нью-Йорке. Если бы он приехал туда со мной, со временем его душа умерла бы.

Она всегда знала, что они мечтают о разном, но сознательно отказывалась размышлять о причинах столь различных стремлений. Как я могла обвинять его за то, что он последовал велению сердца, когда я сама сделала то же самое? И от этой мысли на нее снизошло успокоение, некая благодать, которая развеяла и уничтожила горечь, жившую в ее сердце.

Пока она стояла в дверях, Трэвис вышел из сарая, неся в руках какие-то инструменты.

«Я люблю его. Вчера. Сегодня. Всегда!» – вдруг поняла Фрэнсин.

Эта очевидная мысль лишила ее способности дышать и заставила обессиленно прислониться к стеклянной двери.

А еще она почувствовала, что за последние недели ее мечта изменилась. Она стала понимать, что Нью-Йорк уже не вмещает в себя всего вожделенного счастья. И даже звездной карьеры будет недостаточно для маленькой девочки, которая никогда не чувствовала себя любимой.

Об этом мне поведал мой вчерашний сон. Я верила, что рев восторженных зрителей заполнит пустоту внутри меня, но этого не случилось. И только когда Трэвис прошептал мое имя так сладко, так любяще, моя опустошенная душа наполнилась теплом.