Пола бродила по дому, взвинченная до предела, не задерживаясь ни в одной комнате. Когда пришло время укладывать спать Гарриет, она отправилась в детскую, чтобы поцеловать дочь на сон грядущий, и малышка вцепилась в нее, словно почувствовав неладное. Пола обняла ее, потом положила в постель, затем снова взяла на руки, уткнувшись лицом в ее мягкие белокурые волосы, охваченная на какое-то мгновение приступом материнской любви. А что, если взять Гарриет с собой? Нет, это было бы просто неразумно. Если она возьмет с собой ребенка, это все испортит. Но, может быть, когда девочка подрастет, Пола пошлет кого-нибудь за ней.

– Спокойной ночи, детка, – пробормотала она со слезами на глазах, навернувшимися не столько из-за испытываемых ею чувств, сколько для их артистического изображения. И вдруг она услышала голоса, шепчущие из каждого угла комнаты: «Разве она была когда-нибудь хорошей матерью? По правде говоря, она была никудышной матерью. Но разве можно от такой ожидать чего-нибудь другого?»

Пола подняла голову, настороженно вглядываясь в тени.

– Заткнитесь! Замолчите и оставьте меня в покое!

Шепот стих, и она уже не разбирала слов, а слышала лишь невнятный осуждающий гул голосов.

Она еще раз поцеловала Гарриет, поправила одеяльце и спустилась вниз. В половине девятого приехал домой Хьюго. День выдался на редкость утомительный, и он страшно устал.

Он обедал с самим Джоном Фэрчайлдом, издателем «Фэрчайлд пабликейшнс», который превратил скучную профессиональную газету «Вуменс Веар Дейли» в обязательное чтение каждого, кто интересуется модой, и поскольку Хьюго получал удовольствие от беседы, то обед затянулся, и он выпил немного больше, чем обычно разрешал себе днем. Джон был компанейским парнем, и, хотя Хьюго, как и каждый человек из мира моды, относился с уважением к человеку, чьи меткие, в одну строку, характеристики и деление модельеров на тех, кто «в моде», и тех, кто «вышел из моды», могли возвеличить или погубить любого модельера, фабриканта одежды или какого-нибудь представителя «сливок общества», он не переставал восхищаться независимым нравом издателя и его безошибочным вкусом. Однако, возвратившись в офис, Хьюго застал там Джейсона Хирста, своего поверенного, который поджидал его в самом мрачном и подавленном настроении из-за слухов о Греге Мартине. По окончании беседы пришлось еще сделать кучу дел, прежде чем он собрался наконец домой.

Пола была в зимнем саду, и стоило ему взглянуть на нее, как он понял, что она взвинчена – «на взводе», как сказала бы Салли. Лицо ее горело, глаза блестели, и было заметно, что она выпила. Решив обращаться с ней так, будто он ничего не замечает, Хьюго налил себе виски и расположился в кресле, но Пола не присела, а заметалась по комнате, словно пойманная бабочка, рвущаяся на волю. Вдруг она разразилась каким-то звенящим смехом, заставившим его взглянуть на нее повнимательнее.

– Пола? Что происходит, дорогая?

Она вздернула подбородок, поигрывая одной сережкой и глядя на него со странной улыбкой, возбужденной и торжествующей одновременно.

– Мне надо кое-что сказать тебе, Хьюго. Завтра я уезжаю с Грегом.

Слова Полы не сразу дошли до его сознания.

– Что ты сказала?

– Я улетаю в Италию с Грегом. Разве что-нибудь неясно? Я подумала, что тебе следует об этом знать.

Он уставился на нее, не понимая.

– О чем ты говоришь?

Она опять рассмеялась резким нервным смехом.

– Хьюго, не притворяйся, что ты потрясен. Даже ты не можешь быть настолько слеп. Это началось уже довольно давно.

– Что началось?

– У нас с Грегом. Мы любим друг друга. И теперь я уезжаю с ним. Завтра. Все уже подготовлено.

Его вдруг затошнило, будто в желудке скисло вино, выпитое им за обедом.

– Пола… ради Бога… – он шагнул к ней. Она отступила, словно боясь его прикосновения.

– Не надо, Хьюго. Не пытайся удержать меня.

– Я этому не верю, – сказал он в растерянности. – Между вами ничего не было. Я бы знал об этом. Ты все это придумала, Пола. Ты была нездорова. Ты и сейчас нездорова.

– Так я и знала, что ты это скажешь. Ты такой же, как они. Ты против меня, все вы против меня. Кроме Грега.

– Не строй из себя дурочку, черт возьми! Кто это против тебя? Тебе надо показаться врачу, Пола. Я вижу, ты действительно больна. Утром я поговорю с Бастером. Он организует тебе консультацию у самого лучшего психоаналитика.

– Нет!

– Дорогая, тебе нужна помощь.

– Нет, мне нужен Грег. – Глаза у нее стали дикими, губы скривились, словно она была готова снова расхохотаться, а в голосе зазвучали истерические нотки. – Ты мне не веришь, не так ли? Ты все еще мне не веришь. Ты считаешь, что я выдумываю. Но это правда, Хьюго. Мы с ним любовники и уже очень давно. В первый раз он овладел мной в этой самой комнате. В тот вечер, когда ты был на обеде у своей матери по случаю ее дня рождения.

– Моей матери?

– Помнишь, ты пошел туда один? Мы собирались на вечеринку. За нами заехал Грег. И мы с ним занимались любовью. Здесь… – она хихикнула, – на этом ковре. Как раз там, где ты стоишь.

Хьюго остолбенел. Что-то в ее тоне и выражении лица подсказывало ему, что каким бы невероятным все это ни казалось, как бы ни была больна Пола, она говорила чистую правду. Однако он не мог и не хотел верить. Все было слишком чудовищным.

– Не лги мне, – заорал он.

– Я не лгу, Хьюго.