– Ты это серьезно, Пола? Неужели ты собираешься уехать в Штаты? Ведь я предупреждал тебя относительно Хьюго, не так ли? Что, черт возьми, я буду без тебя делать?

– Ты хочешь сказать, где, черт возьми, ты найдешь кого-нибудь еще, кто стал бы работать у тебя за такие гроши? – Она приподняла бровь, как всегда наслаждаясь ощущением собственного превосходства, возникавшим всякий раз, когда она напоминала ему об этом.

– О Пола… – На его лице появилось озабоченное выражение. – Я знаю, что так и не смог расплатиться с тобой, но я…

– Забудь об этом, Гарри, – сказала она, неожиданно теряя терпение. Их игра уже подошла к концу – она получила от нее удовлетворение, но теперь пришла пора начать новую игру, которая, как она полагала, будет еще интереснее. Но даже понимая это, она не удержалась и добавила:

– Правда, если мне когда-нибудь что-то понадобится – не деньги, нет, вряд ли я буду нуждаться в деньгах, потому что у Хьюго их куры не клюют, – но иногда так приятно сознавать, что можно потребовать у друга услуги за услугу.

– Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня, Пола. Но мне будет так не хватать тебя! Ты уверена, что не передумаешь и не выйдешь замуж за меня вместо Хьюго?

Она рассмеялась. Казалось, она в те дни смеялась больше, чем за всю свою жизнь. И смеяться заставлял ее не Хьюго, нет. Он был властен, он увлекал, был полон жизни, но не мог рассмешить. Нет, она смеялась от счастья, от ощущения, что стоит на пороге воплощения всех своих грез о будущем.

– Выйти замуж за тебя, Гарри? Ты шутишь?

– Почему же?

– Ты прекрасно знаешь, почему. Мне нужен мужчина – и тебе тоже. Мы навсегда останемся друзьями, но выйти за тебя замуж… нет, ни в коем случае.

– Понимаю, – сказал он. – А жаль. Было бы так хорошо, никаких сложностей. Я придумывал бы для тебя красивые платья, а ты готовила бы мне горячие тосты с сыром и…

– Брак подразумевает не только это.

– Да. Как странно, я никогда не думал, что Хьюго… – Он замолчал, глядя в сторону. – Он просто не дал тебе опомниться, не так ли?

– Да.

– И когда же настанет великий день?

– Через две недели в Кэкстон-Холле.

– Я приглашен?

– А ты как думаешь? Если Хьюго не предложит тебе быть его шафером, то тебе придется быть моим посаженным отцом и отдать меня ему.

– Отдать тебя, дорогая? О, понимаю, это, разумеется, шутка. Ты ведь никогда не была моей, чтобы я мог отдать тебя.

Когда они появились на ступенях Кэкстон-Холла – известный американский модельер и прекрасная манекенщица, журналисты были уже тут как тут. Фотовспышки взрывались вокруг них бенгальскими огнями, и толпы людей, никогда не слышавшие ни о Хьюго Варне, ни о Поле Бристоу, собрались, чтобы взглянуть на пышное торжество.

Все единодушно признали, что невеста просто великолепна. Даже, по правде говоря, слишком хороша для мужчины с такой заурядной внешностью. Пола на мгновение остановилась, красивая и взволнованная, в платье и пальто из шелка цвета слоновой кости и нарядной широкополой шляпе, опираясь на руку новобрачного. Потом повернулась и бросила свой букет из кремовых орхидей прямо в руки девушки в синем пальто и маленькой круглой шляпке с вуалеткой.

Салли поймала его – и с букетом в руках почувствовала, как это бывало много раз прежде, что к ней перешла частица великолепия Полы.

Сунув носик в букет, она закрыла глаза и загадала желание. Она желала себе, чтобы когда-нибудь ей тоже дарили подарки, которые сыпались на Полу без всяких усилий с ее стороны. Чтобы она была такой же красивой и счастливой, чтобы в ее честь тоже устраивались празднества и чтобы все это принадлежало ей по праву, а не было лишь отражением счастья ее сестры. Салли пожелала себе, чтобы когда-нибудь ей удалось выбраться на передний план из тени, отбрасываемой Полой. Но, загадывая все это, она и понятия не имела, как дорого ей придется заплатить за исполнение своих желаний.

Салли страшно не хватало Полы. Вскоре новизна ощущения, что она теперь единоличная хозяйка комнаты, стала проходить, и девушка осознала, как сильно нуждалась в Поле. Конечно, было очень удобно располагать всем шкафом для одежды, приятно иметь в своем распоряжении весь диван-кровать и не просыпаться оттого, что тебя столкнули на самый край или стянули с тебя одеяло. Чудесно, когда тебя дома не ждала гора грязных кофейных чашек и переполненные окурками пепельницы, которые приходилось собирать по всей комнате, чтобы вымыть. Но в этом порядке было что-то унылое, и Салли потеряла покой. Хорошо еще, что в офисе она была занята иногда по двенадцать часов в день. Но даже на работе было все не так, как при Поле.