Я с интересом осматривала себя. На мне были укороченные джинсы на два размера меньше, чем я носила раньше, и топик от «Миу-Миу» — этот брэнд я прежде знала лишь по модным журналам. Эрик привез мне сумку одежды на выбор, но все оказалось до того роскошным, что я с трудом отважилась дотронуться до вещей, а уж надевала их, просто борясь с собой.

На заднее сиденье сложили все букеты и подарки из палаты, включая большущую корзину тропических фруктов — презент от «Ковров Деллера». К ней было прикреплено письмо от некой Клэр, где та поясняла, что посылает мне протокол последнего совета директоров, чтобы я прочитала на досуге, и выражала надежду, что мне получше. Письмо было подписано «Клэр Абрахаме, личный помощник Лекси Смарт».

Личный помощник. У меня есть секретарь! Я в составе совета директоров! Я!!!

Порезы и синяки заживали на мне как на… в общем, хорошо заживали. Пластмассовую скобку с головы сняли, и вымытые волосы буквально сияли. Идеальные зубы, достойные кинозвезды, вполне им соответствовали. Я невольно улыбалась, глядя в каждую отражающую поверхность, которую мы проезжали. Да что там, я вообще не могла перестать улыбаться.

Может, в предыдущей жизни я была Жанной д'Арк и приняла ужасные пытки и казнь? Или я была тем парнем с «Титаника»? Точно. Я утонула в ледяном море, так и не получив Кейт Уинслет, и сейчас награда меня нашла. Ведь не дается же людям такая роскошь без всяких причин, за здорово живешь? Так бывает только в сказках.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? — Эрик пожал мне запястье, но тут же убрал руку. Его вьющиеся волосы ерошил ветер, а дорогие темные очки ярко блестели на солнце. Он выглядел в точности как тот типаж, которого люди из пиар-службы «мерседеса» хотят видеть за рулем своих автомобилей.

— Да-да! — широко улыбнулась я в ответ. — Все отлично!

Я Золушка. Нет, я даже лучше, чем Золушка: ей достался только принц. А я Золушка со сказочно прекрасными зубами и не успевшим остыть рабочим стулом! То есть… с очень престижной должностью, я хотела сказать.

Эрик включил левый поворот.

— Ну вот мы и приехали. — Он свернул в широкие нарядные ворота с колоннами, миновал охранника в стеклянной будке, въехал на парковку и выключил мотор. — Сейчас ты увидишь свой дом.

Знаете, как порой то, что активно рекламируют, оказывается полным отстоем, стоит только получше это рассмотреть? Например, копите вы несколько месяцев на дорогой ресторан, а халдеи там держатся презрительно, столики неудобные, и пудинг на вкус подозрительно напоминает готовую продукцию «Мистер Уиппи».

Ну так вот с моим новым домом все вышло с точностью до наоборот. Как выяснилось, пентхаус даже лучше, чем я рисовала в мечтах. Я бродила по квартире, охваченная благоговейным страхом. Огромная. Светлая. С видом — в смысле, с несколькими видами — на Темзу. Я залюбовалась бескрайним кремовым диваном в форме буквы L и наикрутейшей барной стойкой из черного гранита. Душевая, достаточно большая, чтобы вместить пять человек, была облицована мрамором от пола до потолка.

— Ты что-нибудь тут узнаешь? — приставал Эрик, настойчиво глядя на меня. — Может, какой-то предмет пробуждает воспоминания?

— Нет. Но обстановка просто потрясающая!

Наверное, мы закатываем здесь первоклассные вечеринки. Я прямо вижу, как Фи, Каролин и Дебс ритмично подергивают плечами под оглушительный рев нашей стереосистемы, сидя на высоких стульях у бара с текилой в бокалах, на ободках которых поблескивает мелкая соль. Остановившись у дивана, я провела рукой по шикарной бархатистой обивке. Диван девственно-чистый и такой безупречно ровный, что я вряд ли решусь на него присесть. Видимо, придется левитировать. Отличное упражнение для ягодичных мышц.

— Изумительный диван! — Я подняла глаза на Эрика. — Должно быть, дорого стоит?

— Десятку, — кивнул Эрик.

Ну надо же, мелькнуло у меня в голове, и я отдернула руку. Как диван может столько стоить? Чем он набит, черной икрой, что ли? Я бочком отодвинулась от мягкой мебели, благодаря Бога за то, что не успела присесть. Узелок на память: никогда не пить здесь красное вино, не есть пиццу и вообще не искушать судьбу вблизи роскошной кремовой штуковины стоимостью десять тысяч фунтов.

— Какой красивый… э-э… светильник, — похвалила я стоявший на полу волнистый металлический предмет.

— Это радиатор, — улыбнулся мой муж.

— Ах да, верно. Я думала, вот радиатор. — Смутившись, я показала на старомодную железную батарею, выкрашенную в черный цвет и вмонтированную в середину стены напротив.

— Это произведение искусства, — поправил меня Эрик. — Работа Гектора Джеймса-Джона. «Провал дезинтеграции».

Я подошла к произведению, задрала голову и стала его рассматривать, как я надеюсь, с выражением лица крутого знатока искусства.