– А ты сам? – помолчав, спросил Джагер.

– Что я сам? – не понял Блайнд.

– Ты с ним когда-нибудь встречался?

– Может, и встречался. Да только не понял с кем. Я же слепой.

– А как же твоя интуиция?

– Я когда говорил про интуицию?

– Ну… Ты ведь даже мысли умеешь читать… Или просчитывать… Ну, что-то вроде того.

– Дурак, – беззлобно сказал Блайнд.

– Слушай, а ты, часом, не был знаком со сталкером по имени Жукк? С двумя «ка» в конце.

– А тебе-то что?

– Я просто так спросил.

– И что? Хочешь, чтобы я тебя тоже просто так послал?

– Тебе никто не говорил, что у тебя характер стервозный? – обиделся наконец Джагер.

– Я один живу, – не задумываясь, ответил Блайнд. – И меня мой характер вполне устраивает.

– Ах, вот как!

– Да, вот так.

Блайнд рывком поднялся с табурета, прошел на кухню, отрезал ломоть ржаного хлеба и достал из кармана пол-литровую стеклянную банку. Открыв банку, он столовой ложкой подцепил солидную долю ее содержимого и густо намазал на хлеб. Откусил с угла, пожевал, кивнул удовлетворенно и вернулся на прежнее место.

– Что это у тебя? – поинтересовался Джагер.

– Смальц! – со смаком жуя, ответил Блайнд.

– И где ж ты его нашел? – удивился Джагер.

– А это, приятель, не твое дело. – Слепой откусил еще кусок от бутерброда. – Ну, давай, рассказывай.

– Что? – растерялся Джагер.

– Как это «что»? Про Маму-Зону! Все, до мельчайших подробностей.

– А смальца дашь?

– Когда расскажешь.

Джагер обреченно вздохнул и начал рассказывать. Все снова. Про Пустые земли. Про сломанную ногу. Про муки жажды и голода. Про Маму-Зону, чтоб ей было неладно. А сам при этом держал в голове образы Картриджа и Маркера. И представлял, как встретится с ними. Да, это будет незабываемая встреча! Джагер уже знал, как поступить с предателями.

В один из обычных для Зоны дней – ни зима, ни лето, а черт его знает что, хмарь беспробудная, – Блайнд растолкал спавшего сталкера рано поутру, хотя обычно позволял ему спать аж до полудня. И Джагер отсыпался, пользуясь такой возможностью.

Присев на край топчана, Джагер глянул за окно. Серый предутренний сумрак да туман, густой, как кисель. Гримпенская трясина.

– Что случилось-то? – Джагер зевнул в кулак.

– Я ухожу.

– Навсегда? – усмехнулся сталкер.

И на секунду представил, как славно было бы жить в этом доме, невидимом для чужих глаз, оснащенном самой современной системой защиты, с безлимитной электрической проводкой и собственной водяной скважиной, если бы здесь не было Блайнда.

– Даже не надейся. – Слепой сунул Джагеру под нос кукиш. – I’ll be back. Только не скоро.

– Куда направляешься?

– Не твое дело.

– Черт возьми! – Джагер щелкнул пальцами. – Я тоже научился угадывать твои мысли!

Блайнд будто и не услышал насмешливого замечания сталкера.

– В общем, вернусь дня через три-четыре. Понятно?

– В целом – да, – кивнул Джагер.

– Не озоруй тут, – Блайнд перекинул посох из одной руки в другую. – Еда знаешь где. Чужих в дом не пускай…

– А кто тут свой?

– …и к аквариуму лучше близко не подходи.

– А что там у тебя?

– Я не знаю, как оно называется.

– Суть-то не в названии.

– Когда как. – Давая понять, что разговор окончен, Блайнд тихонько стукнул концом посоха в пол. – Все. Я пошел.

– Счастливого пути.

Блайнд ничего больше не сказал, но дверью хлопнул весьма выразительно.

Оставшись один, Джагер доковылял до кухни, заварил чаю и сделал два бутерброда с колбасой и плавленым сыром. Посмотрев грустно на то, что получилось, он густо намазал колбасу горчицей, после чего сложил бутерброды вместе. Вышел один хороший сэндвич.

Позавтракав, Джагер задумался над тем, чем заняться в отсутствие хозяина.

Готовить он не умел и не любил. Даже простую яичницу пожарить для него было проблемой. Поэтому он решил, что до возвращения Блайнда сможет продержаться на запасах консервов, колбасы и китайской лапши быстрого приготовления.

Джагер полистал блокнот с электронными книгами, что дал ему Блайнд. Начал было читать роман некого ИМХО Тепа; именно так – имя прописными буквами. В предисловии к книге говорилось, что роман, впервые опубликованный в сети, был замечен и очень тепло принят интеллигентной российской критикой, после чего с ходу получил ряд престижных литературных премий, начиная с премии «Старт», вручаемой начинающим авторам, и заканчивая «Большим Московским Бумером», учрежденной лично столичным Градоначальником, известным меценатом и почитателем монументального искусства в любых его проявлениях. Назывался роман многообещающе и загадочно – «Прецедент Пипецкого, или Что делать с человеком, который не знает, что он умер». Но очень скоро «завораживающий синтепоповый роман» – так его почему-то называл автор предисловия, – начал провоцировать у читателя состояние, близкое к острому пищевому отравлению. Роман был ни о чем, события его разворачивались неизвестно где, непонятно в какие времена, герои же, все до единого, были существами среднего рода – как и сам загадочный и непостижимый ИМХО Теп.