– Берг! – окликнул Киванов знакомого солдата.

Увидев Бориса, тот сразу же подбежал к нему.

– Ты сейчас чем-нибудь занят? – спросил Борис.

– По-моему, до утра все свободны, – криво усмехнулся Берг. – Каждый занимается чем хочет или считает нужным.

– Нам нужна твоя помощь, – Киванов положил руку солдату на плечо. – Мы готовим прорыв. Попробуй добраться до фермы и предупредить Кийска, что нам потребуется его поддержка.

– Во время отступления многие из ребят остались в лесу, – сказал Берг. – Возможно, они ушли как раз на ферму. Куда же еще?

– Скажи Кийску, чтобы он не пытался атаковать базу, а ждал начала нашего прорыва. Его задача – увести людей.

– Хорошо, – кивнул Берг.

– И пусть не удивляется, если на нашей стороне окажется механик.

Берг удивленно приподнял бровь, но, не задавая вопросов, снова кивнул.

– Попробуй перелезть через забор за теплицей. Там, по-моему, самое безопасное место. – Киванов хлопнул солдата ладонью по плечу. – Давай. Мы надеемся на тебя.

– Не сомневайтесь, – улыбнулся Берг.

Махнув на прощание рукой, он зашагал по парковой дорожке, поправляя на ходу ремень автомата на плече, и вскоре исчез среди сгустившихся теней.

– Может быть, стоит сказать о нашей затее Баслову? – негромко спросил Вейзель.

– Не думаю, – покачал головой Борис. – В этом деле нужен холодный расчет, а у Петера сейчас боевая лихорадка.

Готовясь к битве, Баслов приступил к возведению баррикад напротив заблокированных механиками входов на базу. Бессмысленность подобных действий была ясна каждому, кто хотя бы раз ощутил на себе действие используемого пришельцами инфразвукового поля. Тем не менее люди с готовностью принялись за дело – томительное ожидание неминуемой развязки было невыносимо.

Механики только наблюдали за деятельностью людей, не пытаясь вмешаться. Они ждали утра, когда выстроенная дорога соединит их с городом.

В ангаре шла интенсивная работа по переустройству корпуса механика. Чтобы освободить место для человека, из груди механика были удалены несколько блоков, которые по мнению специалистов содержали в себе вспомогательные и дублирующие системы, и сломаны перегородки между ячейками, в которых они размещались. Образовавшуюся камеру, в которую, скорчившись, подтянув колени к груди, с трудом мог втиснуться человек, покрыли изнутри двойным слоем амортизирующего пластика. Сложнее оказалось решить проблему доступа воздуха в камеру. Закрывавшие ее защитные пластины были настолько прочными, что проделать в них отверстия не удавалось ни одним из имевшихся инструментов. В итоге решили просто не подгонять щитки слишком плотно к корпусу, что, конечно, делало механика более уязвимым, но в то же время позволило бы находящемуся в нем человеку дышать.

Находящийся в госпитале Клавдий Колышко уже пришел в сознание и чувствовал себя значительно лучше. Узнав о том, что происходит, он потребовал, чтобы его усадили в кресло-каталку и отвезли в ангар. Теперь все работы шли под его непосредственным наблюдением и руководством. Лицо ученого было бледным и осунувшимся; время от времени, стараясь, чтобы никто этого не заметил, он глотал лекарство. Но ум его, как и прежде, был острым, и ни одна самая незначительная деталь не ускользала от его пристального внимания.

Вейзель примерил на голову Бориса обруч от системы сканирования памяти и подогнал его по размеру. Еще раз проверив крепление датчиков на внешней и внутренней поверхностях обруча, он подсоединил его к гнезду, в котором прежде находилась матрица.

– Готово? – спросил Киванов.

Он заметно нервничал, наблюдая за торопливыми приготовлениями.

– Все, что в наших силах, мы сделали, – ответил Вейзель. – Однако…

– Однако, чем вся эта затея закончится, вы сказать не можете, – закончил фразу Борис.

Изображая виноватую улыбку, Вейзель чуть приподнял уголки губ.

– Тогда не будем терять время, а посмотрим, что получится. – Киванов решительно направился к механику.

Жизни в металлическом корпусе, распластанном на брезенте, было не больше, чем в любой другой груде железа.

– Что-то не верится, что он сможет сдвинуться с места, – с сомнением покачал головой Киванов.

– Одну минуту, – остановил его Колышко. – Мы подсоединили к сканирующему контуру выключатель, с помощью которого вы сами включите его, когда будет закрыта камера. Но трудно сказать, сумеете ли вы сами отключить его. Если вам удастся войти в плотный нейроконтакт с чувственным контуром корпуса механика, то, скорее всего, вы полностью утратите контроль над собственным телом.

– Что ж, в таком случае придется кому-то потом вытащить меня оттуда, – изобразил на лице улыбку Борис.

Киванов сначала сел в приготовленную для него камеру, затем, укладываясь на бок, стал постепенно втискивать в нее свое большое, плотное тело. Пространство камеры казалось слишком маленьким для взрослого мужчины, но, провозившись минут пять, Борис, с помощью обступивших его со всех сторон ассистентов, все же разместился в ней, свернувшись, подобно зародышу в утробе.

– Не слишком просторно, но в целом уютно, – пошутил Борис, когда Вейзель наклонился, чтобы поправить у него на голове сканирующий обруч.