Любой ценой выходит и теперь, только вот лозунг устарел, требует обновления или камуфляжа, уж как выйдет!

– Не сердитесь, голубушка, Софья Сергеевна, - ласково шепчет мне на ухо Ирина, и в ее шепоте мне слышится снисходительная усмешка: так и быть, мол, старая кляча, видишь, я ублажаю тебя, твое старомодное ханжество, мораль, траченную молью. И даже готова склониться перед тобой - в конце концов ты кое-что сделала для меня, это вовсе не трудно, ведь через минуту ты уйдешь в самолет и мы расстанемся на долгие годы. Если б не Игорь - то навсегда.

– Ты выбрала не то слово, - шепчу ей в ответ довольно ехидно.

– Что делать?
– парирует опытная фехтовальщица снова мне на ухо, чтобы никто не слышал.
– Их так мало, этих слов.

– Слов много, - шепчу я ей, не желая сдаваться.

– О чем вы там так долго шепчетесь?
– смеется Саша, и Ирина говорит громко, чтобы кто-нибудь, не дай бог, не пропустил ее слов.

– Я говорю, что если родится девочка, мы назовем ее Соней!

Удар сразу по двоим - по Саше и по мне.

Меня обнимает сын. Бедный Саша! Но почему, наконец, бедный? Он богатый, оказывается, не только воля, но и безволие может привести человека к успеху. Не все ведь знают, что этот успех - мнимый.

До свидания, сын! Ты не знаешь, как я хранила тебя от тяжкой памяти. Сохранила! Но для чего? Для того, чтобы ты оставил своего сына?

Я знала, в самолете, потом, когда мне придется не раз обдумать собственные поступки, знала - многое придется перечеркнуть. Вот беда заново ничего не напишешь.

Мой Игорек! Прижался ко мне, моя кровинка, мой самый родной человечек. Я боюсь, он повторит - "Не уезжай!" - боюсь, потому что не могу выполнить эту просьбу, но он молчит.

– Пока, ба!

Я ухожу по стеклянному коридору для пассажиров, оборачиваюсь, поднимаю руку, приветствуя всех, а вижу лишь Игоря.

Он размахивает обеими руками, и у него над головой образуется красный крест из пересекающихся рук.

Я вижу его, вглядываюсь в ясное лицо мальчишки и понимаю: никакой он не мальчишка, а мыслящий, страдающий человек.

Моя совесть.

Я звонила ему, спрашивала о новостях, говорила:

– Приехать?

– Как же Аля?
– спрашивал он в ответ и говорил: - Нет! У меня полный порядок.

Ирина родила сына, и ей не пришлось отступаться от красивой фразы облегченно вздохнула, пожалуй. Саша наслаждался автомобилем, собирался будущим летом на юг. Игорь согласился отправиться с ними.

– Как ты живешь?
– терзала я Игоря, заранее зная ответы.

– Полный порядок, - отвечал он. А я была уверена: одинешенек.

И вдруг жизнь моя кончилась.

Раздался телефонный звонок, и человек, назвавшийся Александром, - я не узнала сына - сказал, чтобы я вылетала в Москву.

– Что случилось?
– крикнула я.

– Игорь...

– Что - Игорь?

– Погиб.

Я принялась стучать по рычажку, зарыдала.

– Кто это звонит?
– кричала я.
– Что за дурацкие издевательства?

– Звонит Саша, - сказали в трубке, - твой сын. Ты не узнаешь?

Он погиб, врезавшись в тяжелый, груженный песком грузовик. За рулем машины сидел пожилой человек. Увидев красный мотоцикл, он сумел остановиться. Там было круговое движение - вокруг клумбы на перекрестке, мотоциклу следовало уступить дорогу, но он не уступил, а самосвал, видя ошибку мальчика, смог остановиться. И тогда мотоциклист помчался ему навстречу - прямо в лоб.

Игорь хорошо водил мотоцикл, и хотя предполагалось, будто он растерялся по неопытности, я не верила в это.

Несправедливо, когда умирают люди моложе тебя.

Ужасно, когда прежде тебя уходят твои дети.

Немыслимо, если погиб внук, твой мальчик.

Зачем, зачем такая несправедливость?

Все смешалось во мне, и я забыла, кто я такая. Молодая? Старуха? И кто эти люди вокруг меня - безликая, размахивающая руками стенка.

А дети, много детей, откуда они и кто?

Кладбище, желтая глина. Тишине мешают слова - то тихие, то громкие, подумать бы, сосредоточиться, вспомнить.

– Где Игорь?
– спрашиваю я, и меня хватают за руку:

– Тише!

Это женщина, лицо неразличимо.

– Ты - Ирина?
– спрашиваю я.

– Эльга.

– А где Игорь?

– Тише!

Знакомая комната, я ненадолго узнаю лица.

Вот они, Саша и Ирина. Я пытаюсь разглядеть их, ничего не выходит. Маски.

Ах, маски! Я припомнила, что в молодости у Ирины было много масок. Одна из них.