Легко предположить, что даже в самых примитивных публичных домах имелась баня, учитывая любовь к ней греков; к тому же об этом ясно свидетельствует Плавт (Poenulus, 702). Менее понятным для нас является обычай - о нем Плавт говорит в том же месте - перед соитием придавать телу гибкость, втирая в него оливковое масло. По-видимому, это делалось скорее из гигиенических соображений, чем для усиления наслаждения, так как знаменитый врач Гален посвящает не менее двух глав своего трактата "О сохранении здоровья" (De sanitate tuenda, iii, 11) смазыванию тела маслом перед половым сношением.

Что касается искусств туалета, которые уже были описаны нами с некоторыми подробностями, можно добавить, что у Плавта (Mostellaria, 273) старая служанка гетеры Филематион высказывает несомненно еретическую, но очень разумную идею:

Лучший запах в женщине - без запаху

Вовсе быть. Когда старухи, дряхлые, беззубые,

Мажутся, порок телесный пряча под прикрасою,

То, как только пот сольется с мазями, получится,

Точно повар много разных соусов послил в одно:

И не разберешь, чем пахнет, только чуешь скверный дух.

[перевод А. Артюшкова]

Автор сочинения "Две любви" (ошибочно приписанного Лукиану; Amores, 39) высмеивает искусства туалета еще более зло: "Тот, кто взглянул бы на женщин, когда они только что встали с ночного ложа, решил бы, что они противнее тех тварей, которых и назвать утром - дурная примета. Поэтому и запираются они так тщательно дома, чтобы никто из мужчин их не увидел. Толпа старух и служанок, похожих на них самих, обступает их кругом и натирает изысканными притираниями их бдедные лица. Вместо того чтобы, смыв чистой струей выды сонное оцепенение, тотчас взяться за какое-нибудь важное дело, женщина разными сочетаниями присыпок делает светлой и блестящей кожу лица; как во время торжественного народного шествия, подходят к ней одна за другой прислужницы, и у каждой что-нибудь в руках: серебряные блюда, кружки, зеркала, целая куча склянок, как в лавке торговцев снадобьями, полные всякой дряни банки, в которых, как сокровища, хранятся зелья для чистки зубов или средства для окраски ресниц.

Но больше всего времени и сил тратят они на укладку волос. Одни женщины прибегают к средствам, которые могут сделать их локоны светлыми, словно полуденное солнце: как овечью шерсть, они купают волосы в желтой краске, вынося суровый приговор их естественному цвету. Другие, которые довольствуются черной гривой, тратят все богатства своих супругов: ведь от их волос несутся чуть ли не все ароматы Аравии. Железными орудиями, нагретыми на медленном огне, женщины закручивают в колечки свои локоны; излишек волос спускается до самых бровей, оставляя открытым лишь маленький кусочек лба, или пышными завитками падает сзади до самых плеч.

Затем пестрые сандалии затягивают ногу так, что ремни вонзаются в тело. Для приличия надевают они тонкотканую одежду, чтобы не казаться совсем обнаженными. Все, что под этой одеждой, более открыто, чем лицо, - кроме безобразно отвисающих грудей, которые женщины всегда стягивают повязками. Зачем распространяться и о других негодных вещах, которые стоят еще дороже? С мочек свисают грузом во много талантов эритрейские камни; запястья рук обвиты змеями - если бы это были настоящие змеи, а не золотые! Диадема обегает вокруг головы, сверкая индийскими камнями, как звездами; на шее висят драгоценные ожерелья, и до самых ступней спускается несчастное золото, закрывая каждый оставшийся обнаженным кусочек голени. А по заслугам было бы железными путами связать им ноги у лодыжек! Потом, заколдовав себе все тело обманчивой привлекательностью поддельной красоты, они румянят бесстыдные щеки, натирая их морской травой, чтобы на бледной и жирной коже заалел пурпурный цветок"[перевод С. Ошерова].

Возможно, в отдельных местах и в отдельные эпохи среди проституток и гетер было принято носить особые, броские наряды (Pauly, Realenzyklopadie, viii, Sp. 1353), однако это едва ли было общим правилом, как показывает множество рисунков на вазах, и с уверенностью сказать мы можем лишь то, что наряды гетер менялись вместе с модой.

Знаменитые гетеры обычно наделялись прозвищами, подобными приводимым ниже:

"Антикира" (чемерица) (Афиней, xiii, 586 ел.) считалась древним лекарством от умственных расстройств, и гетера Эойя была прозвана Антикирой потому, что имела привычку ходить с чрезвычайно возбужденными либо безумными приятелями, или, как говорили впоследствии, потому, что ее покровитель врач Никострат не оставил ей после смерти ничего, кроме пучка чемерицы.

Лайда получила прозвище "Аксина" (ось) (Элиан, Var. hist., xii, 5; xiv, 35) ввиду резкости - или грубости?
– ее требований.

"Афия" (анчоус) (Ath., xiii, 586ab) было прозвищем нескольких гетер из-за цвета их кожи, стройности и больших глаз.

"Кинамия" (собачья морда) (Ath., iv, 157a) - так прозвали гетеру Никион из-за выражения ее лица.

"Пагис" (удавка) (Лукиан, "Разговоры гетер", xi, 2) - прозвище гетеры Филематион, околдовывавшей мужчин своими чарами.

"Проскенион" (занавес) (Ath., xiii, 587b) - прозвище гетеры Наннион, которая имела прелестное лицо и дорогие наряды, но безобразное тело.

"Птохелена" (нищенствующая Елена) (Ath., xiii, 585b) - это прозвище гетера Каллистион получила из-за своего бедного платья. Афиней рассказывает, что однажды она была нанята неким бездельником. Когда он лежал рядом с ней, она заметила у него на теле свежие следы порки и спросила у него, что это. Он отвечал, что в детстве он вылил на тело немного горячего бульона; услышав это, она со смехом возразила: "должно быть, это был бульон из телятины"146.

"Хюс" (свинья) (Ath., xiii, 583a) - так прозвали Каллистион, имея в виду, скорее всего, не ее жадность или животные привычки, но просто недостаточную ее чистоплотность.