В 1843 году медалью с надписью "Первый палладий из уральской платины" был отмечен достигнутый успех. Эта медаль - диаметр 35 миллиметров, вес 47 граммов - отличается от платиновых не только малым весом, но и "блещущей белизной".

Надо отметить, что даты, указанные на некоторых медалях, вызвали предположения о том, что их чеканка производилась задолго до открытия россыпей в России. Так, на медали "Медный всадник" обозначен 1782 год, а на медали в честь взятия Парижа 1814 год.

Удалось установить, что обе эти медали были изготовлены в 1828 году, а указаны на них даты событий, которым они посвящены. Об этом следует помнить коллекционерам.

Принятые меры содействовали успеху белых червонцев. Канкрин рассылал их повсюду. Он сообщил Гумбольдту: "Я стараюсь распространить монету в Азию. Персы находят большое удовольствие в платиновых монетах, и думаю, что мы слишком мало оценили металл".

Гумбольдт отвечал: "Я очень рад слышать со всех сторон, что новая монета имеет успех и приносит много пользы".

Успех был так велик, что в конце 1829 года начали выпускать и более дорогие платиновые монеты - шестирублевики и двенадцатирублевики. Их называли белыми полуимпериалами и империалами, хотя их стоимость не совсем соответствовала золотым монетам с таким названием.

Лицевая сторона всех платиновых монет одинакова - двуглавый орел во все поле. На обороте изменения только в цифрах, указано соответственно 6 и 12 рублей, а в круговой надписи: "4 зол. 2 дол. ..." и "9 зол. 68 дол. чистой уральской платины",

Платина получила надежный неограниченный сбыт, и уральскому начальству приказано было всемерно форсировать поиски и добычу белого золота.

В газетах тех лет есть сведения и о других важных применениях. Так, московский купец К. Кивер был награжден медалью "За употребление нового способа сгущения серной кислоты в платиновых снарядах". И о платиновых эталонах отечественного изготовления сообщалось с ликованием.

Получила платина в России и совсем новое применение в мощной тогда "колокольной индустрии". Давно уже было известно, что добавка в колокольную бронзу серебра порождает звонкий, открытый тон, золото увеличивает резкость и громкость звучания, а платина, как оказалось, придает несравненную "малиновую" нежность. В колокольную гамму было внесено важное дополнение. В какой пропорции добавляли платину, не сообщалось, но известно, что на колокола с малиновым звоном спрос был велик.

ПЛАТИНОВАЯ ЛИХОРАДКА

Белые червонцы сразу же завезли на Урал, и они воочию показали, что платина теперь металл денежный. Одновременно казна объявила, что покупает "сырую" платину от всех, без ограничений...

Благодаря этому золотая лихорадка, охватившая Урал после открытия россыпей, превратилась в золото-платиновую.

К этому времени золотые россыпи уже были выявлены в зоне длиной более 2000 километров, охватывающей Южный, Средний и Северный Урал. При промывке проб повсюду зорко присматривались не только к желтым, но и к серым тяжелым минералам и во многих местах их обнаружили. Однако значительные, пригодные для разработки концентрации платины - вместе с золотом и без него - удалось обнаружить только на Среднем Урале. Работы, начатые Н. Р. Мамышевым вблизи Баранчинского завода, были продолжены в долинах рек Иса, Тура, Выя. Но и это явилось лишь прологом главных событий.

История открытия уральской платины невольно заставляет вспомнить старую поговорку: "Деньги идут к деньгам, ордена к орденам", потому что самые богатые россыпи оказались сосредоточенными на земле, принадлежащей самым богатым, некоронованным королям Урала Демидовым. Их крепостные рудоищики Ефим Копылов, Емельян Ростигаев и другие выявили на склонах главного уральского водораздела россыпи, получившие название "поддерников", потому что только растительный слой прикрывал богатство - пески, черные от крупных платиновых зерен.

На одном только Мартьяновском прииске, у юго-западного подножия Соловьевой горы, было обнаружено, а точнее сдано хозяевам в 1827-1829 годах 3384 самородка. Самый крупный из них весил около 9 килограммов.

Среднее содержание металла в этих россыпях, не имевших покрышки из наносов, было так значительно, что рубеж 100 пудов за сезон, который еще недавно казался фантастическим, был не только достигнут, но и превышен: в 1830 году добыли на демидовских приисках 109 пудов платины.

"Стивки" в верховьях сняли быстро, но добыча не уменьшалась, потому что долины рек оказались богатыми платиной на значительном протяжении. По мере удаления от водораздельной зоны содержание платины уменьшалось, а мощность наносов возрастала, и добыча становилась все более трудоемкой. Но все же на протяжении первого этапа освоения платиновых богатств Урала (он внезапно завершился в 1845 году, о чем еще будет речь) демидовские прииски оставались самыми богатыми и дали тогда свыше 80 процентов всей добытой в России платины - около 40 тонн.

О том, какие усилия потребовались для этого, сохранились разноречивые свидетельства.

Столичный журналист П. Свиньин, одним из первых посетивший уральские прииски, нарисовал в журнале "Отечественные записки" < Этот журнал издавался П. Свиньиным с 1818 по 1830 год и не имеет ничего общего с "Отечественными записками" 1839- 1884 годов, в которых участвовали Н. А. Некрасов, В. Г. Белинский и другие демократы> (№ 57, 1824) картину идиллическую и пришел к выводу, что "разработка россыпей, будучи очень легкой, доставляет: во-первых, выгодное занятие не только для женщины, но и для детей и несказанно улучшает их быт..."