Она была абсолютно уверена, что вправе разозлиться на него, но, с другой стороны, у нее оставалось небольшое сомнение: может быть, в Англии нравы совсем иные? Возможно, леди здесь походя соглашаются на такие поцелуи. Вероятно, она будет выглядеть просто недотепой, если сделает из этого драму. Даже если она поступит так, Джейсон может лишь пожать плечами, отнесясь к вопросу о поцелуе как к не заслуживающему внимания, что он, собственно говоря, в эту минуту и делал.

Она ничего бы не выиграла, поссорившись с ним. Однако полностью сдержать себя Виктория была не в состоянии.

– Вы поистине невозможный человек, – повторила она.

– Мы уже согласились по этому пункту.

– И вы непредсказуемы.

– В каком плане?

– Ну, я была почти уверена, что вы ударите меня за то, что я так вас испугала. А вместо этого вы взяли и поцеловали. – Наклонившись, она подобрала парусник Джона. – Я начинаю думать, что вы очень похожи на свою собаку – оба выглядите гораздо свирепее, чем есть на самом деле.

На этот раз она увидела, что он несколько утратил свой спокойный самоуверенный вид.

– Мою собаку? – в недоумении повторил он.

– Вилли, – пояснила она.

– Если вы считаете Вилли свирепым, тогда, значит, вы испугаетесь и канарейки.

– Я прихожу к заключению, что нет никаких оснований бояться вас обоих.

Улыбка тронула уголки его чувственных губ, когда он брал у нее парусник Джона.

– Только не говорите об этом никому, а то подорвете мою репутацию.

Виктория завернулась в одеяло, затем, наклонив голову набок, ехидно спросила:

– А у вас она есть?

– Самая что ни на есть скверная! – вызывающе бросил он. – Хотите знать грязные подробности?

– Конечно, нет, – чопорно ответила она. И в надежде, что, возможно, раскаяние Джейсона по поводу поцелуя сделает его более покладистым, девушка набралась храбрости, чтобы затронуть тему, которая уже давно не давала ей покоя. По дороге к дому она запустила пробный шар:

– Вы могли бы исправить свою ошибку.

Джейсон смерил ее взглядом.

– Я-то считаю, что если подытожить наши ошибки, то мы квиты. Однако скажите, чего бы вы хотели?

– Получить обратно свои платья.

– Нет.

– Вы не понимаете!.. – выкрикнула она, переполненная эмоциями последних мгновений – поцелуем, его безжалостным отношением. – Я ношу траур по погибшим родителям.

– Я понимаю и все же не считаю, что скорбь может быть так велика, что ее невозможно носить в себе, и вообще я не верю во внешние проявления траура. Мы с Чарльзом намерены обеспечить вам здесь новую жизнь – такую, которая вам будет по душе.

– Мне не нужна новая жизнь! – в отчаянии возразила девушка. – Я задержусь здесь только до того момента, пока за мной не приедет Эндрю, и…

– Он не собирается приезжать за вами, Виктория, – сказал Джейсон. – За все эти месяцы он написал вам всего одно письмо.

Его слова подействовали на Викторию, как удар хлыста.

– Он приедет, уверяю вас. До моего отъезда он не успел прислать больше одного письма. Причина только в этом. На лице Джейсона появилось жесткое выражение.

– Надеюсь, вы правы. Однако запрещаю вам носить траур. Скорбеть следует в душе, а не напоказ.

– Откуда вам это знать? – взорвалась Виктория, резко повернувшись к нему и подбоченясь. – Если бы у вас была душа, вы не заставили бы меня прохаживаться здесь в этих праздничных платьях, как будто моих родителей вообще никогда не было на свете. У вас нет души!

– Верно! – отрезал он; в его низком голосе на этот раз прозвучала угроза. – Помните это и не вводите себя в заблуждение, что под моей свирепой маской скрывается домашняя болонка. Десятки женщин делали такую ошибку и потом весьма раскаивались.

Виктория побежала от него, не в силах сдержать дрожь. Как она могла вообразить, что они могут быть друзьями! Он бесстрастен, циничен, порочен и жесток; у него крутой, опасный нрав; и кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип! Ни один мужчина в здравом уме не станет целовать женщину с такой нежностью и страстью и так нагло флиртовать с ней, чтобы через минуту превратиться в холодного, полного ненависти субъекта. Конечно, он не домашняя болонка – он скорее так же опасен и непредсказуем, как пантера!

Несмотря на то что она шла так быстро, как только могла, Джейсон, шагавший большими шагами, легко держался рядом, и они подошли к круговой дорожке у парадного подъезда одновременно.

Граф Коллингвуд ждал их, уже оседлав великолепного гнедого жеребца, с Джоном, уютно восседавшим в седле перед ним.

Возмущенная, сердитая, Виктория коротко попрощалась с гостем, неловко улыбнулась Джону и, вручив ему парусник, поспешила в дом.

Джон проследил за ней взглядом, посмотрел на Джейсона, а затем озабоченно обратился к отцу: