Тем не менее, этот поиск имеет ряд сходственных черт с индусским (не говоря уже о сходстве самого предмета поиска), которые легко могут быть выявлены на примерах из истории русской культуры.

Один из таких примеров, несомненно, - творчество Льва Толстого. Описание внутреннего Я человека (как бессмертного, независимого, свободного начала) часто встречается в художественных произведениях Льва Толстого, причем исключительно важно, что это описание явно основано на внутреннем духовном опыте великого русского писателя, а не является следствием каких-либо теоретических или религиозных представлений, определяемых воспитанием, и т. д. Это свободное уникальное познание собственного Я как бессмертного начала имеет, несомненно, глубокие корни в русской традиции. Другие классические примеры некоторого сходства русского и восточного философского подхода могут наблюдаться, например, в творчестве К. Леонтьева, Рериха, Андрея Платонова, Чехова, Есенина, Хлебникова, Гончарова и т. д. (роман Гончарова "Обломов" дает, например, весьма специфический аспект восточности русской души впрочем, наиболее глубинная интерпретация главного героя романа уже выходит за пределы восточной метафизики).

В подтексте классической русской литературы (от Гоголя до Платонова), видимо, лежит глубочайшая метафизика и философия, которые, однако, зашифрованы в виде тончайшего потока образов. В этом смысле русская литература несет в себе философию значительно, на мой взгляд, более глубокую, чем, например, собственно русская философия (от Чаадаева до Бердяева и Успенского и т. д.) так как образ глубже идеи, и именно образ может лучше всего выразить весь таинственный подтекст русской метафизики.

С другой стороны, Россия, оставаясь православной страной (и ей необходимо такой быть), впитала - и может впитать в себя (как на эзотерическом, так и на экзотерическом уровнях) - глубинные черты мышления Востока, особенно Индии. Эти черты, эти особенности мышления и духа, уходящие в глубь родства между Россией и Индией, могут стать - и становятся - частью современной русской культуры.

Вне всякого сомнения, эта "восточность" своеобразно преломляется и перерабатывается в соответствии с русским духовным опытом. Но ее глубинность может придать совершенно новую и неожиданную окраску будущему русскому мышлению и культуре и помочь их самобытному развитию (учитывая родство индийской и русской культуры).

Теперь необходимо коснуться третьего момента - духовной ситуации шестидесятых-семидесятых годов, во время которых был создан первый вариант текста "Религия Я" (точнее сказать, "Метафизики Я").

Он создавался в условиях абсолютно экстремальных. Излишний коллективизм советского мышления того времени, по моему мнению, нарушал правильный баланс между традиционной "соборностью" и интересом к внутренней стороне души в русской духовной истории.

Поэтому повышенный интерес к этому последнему моменту был характерен для духовной ситуации в шестидесятых-семидесятых годах. На этой почве и создавалась мной "Метафизика Я".

С другой стороны, эта работа носила настолько эзотерический характер, что она по существу касалась интересов лишь подготовленных к подобному восприятию людей. Тем более моя цель была отнюдь не "миссионерство", чуждое мне, а просто попытаться исследовать "глубины души" и предложить моим друзьям вариант такой попытки.

Что касается существа дела - то оно, естественно, изложено в самом тексте. Следует только отметить, что хотя в атом тексте присутствует порой западная философская терминология (при явно "восточном" подходе к делу) - в основе всего лежит мой первоначальный внутренний духовный опыт, часто невыразимый в стандартной философской терминологии. Этот опыт того времени (т. е. 60-70-х годов) я и изложил в своей работе.

Кроме того, необходимо добавить, что при всем сходстве с индуистскими моментами практика познания собственного внутреннего Я в России того времени отличалась глубокой самобытностью и особой окраской (чему примером не только мой собственный опыт, но и опыт некоторых других людей, с которыми я тогда встречался).

Философский экстремизм текста, я думаю, не должен смущать читателя. В частности, термин "солипсизм"3, в сущности, является просто подчеркиванием того фундаментального факта, что - по крайней мере, в пределах индивидуального существования - бытие дано человеку только как его собственное личное бытие. Подобные объяснения могут быть даны также и по поводу некоторых других "экстрем".

Важно подчеркнуть, что этот текст ни в коем случае не является апологетикой индивидуализма. Это самоочевидно из самого текста, но неудержимый культ "индивидуализма" так распространен сейчас, что необходимы небольшие разъяснения по этому поводу. Фундаментальной - в этом отношении - является глубочайшая восточная доктрина о различии между Эго и Self (высшим Я). Только учитывая, что Это (т. е. временное Я, формирующее индивидуальность данного существа) является на самом деле лже-Я, маской, за которой скрывается вечное, непостижимое, бессмертное, божественное Я каждого человека - только осознав это, можно отбросить страшный сон о себе как о смертном (тварном) существе.

Нет ничего более кошмарного, чем то представление, которое имеет сам о себе человек.

В последней главе этой книги говорится об устном эзотерическом учении (существующем в Москве) - суть и "смысл" которого выходит за пределы всего того, что известно в "историческом эзотеризме", включая, конечно, индуистскую и вообще восточную метафизику.

ДУХОВНАЯ СИТУАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Духовные поиски в послевоенной России особенно усилились (вернее, проявились) с конца пятидесятых и начала шестидесятых годов. Это время и было началом моей собственной деятельности. Основные тенденции и направления сформировались именно в этот период - впоследствии в семидесятых-восьмидесятых годах они только невероятно разрослись.

Если провести классификацию этих поисков, то они в основном разделялись на два фундаментальных течения: одно касалось сферы чистого Духа, это был поиск Бога, поиск бессмертных основ собственной души, поиск финального ответа;

второе касалось уже не Бого- и Духопознания, а Космоса, невидимых миров, скрытых сторон природы, и соответствующих тайных сторон человека.

Существовали и промежуточные тенденции.

К первому течению, главным образом, относятся христианское православное движение и все те направления, которые связаны с традиционной восточной метафизикой, ведантизмом, высшей йогой и т. д. (я, разумеется, не имею в виду различные искажения, довольно распространенные, этих учений).