По мере того как сознание возвращалось к Гроэру, взгляд его становился все более тревожным. Наконец он узнал Клару.

– Где я?! Что происходит?..

Люди вздрогнули, попятились. Гроссе умер, но в стенах операционной снова звучал его голос. Их парализовал суеверный страх.

– Успокойся, дорогой.
– Клару переполняло торжество собственника, отстоявшего в неравном бою объект своих притязаний.
– От голода у тебя закружилась голова, и ты потерял сознание.

Свесив босые ноги, Гроэр сидел на операционном столе, с любопытством озираясь по сторонам.

Сотрудники смотрели на него затаив дыхание, боясь верить своим глазам: Гроссе восстал из мертвых, оставив по ту сторону черты половину прожитых лет.

Блуждающий взгляд Гроэра натолкнулся на неподвижное тело Учителя Милдред успела прикрыть его простыней, но голова осталась открытой.

– Что с ним?!
– воскликнул юноша в странном смятении.

– Ничего страшного, - голос Клары звучал ровно, спокойно.
– Он тоже почувствовал себя плохо, и ему дали снотворное. Пусть поспит. А мы поедем домой. Нас ждет хороший ужин. Тебе нужно подкрепиться и отдохнуть.

Отыскав глазами сестру Хилла, Клара потребовала тоном, не терпящим возражений:

– Элизабет, подайте ему одежду. Он может простудиться.

Сестра бросилась в донорскую.

С той минуты, как Гроэр пришел в себя и заметил неподвижное тело Гроссе, его взгляд постоянно возвращался к нему. Это был странный, необъяснимый взгляд: без любопытства или удивления, без страха, без волнения, без участия.

– Идем.
– Клара взяла его за руку.

Он последовал за ней с безвольной покорностью. Никто даже не сделал попытки преградить им дорогу.

Клара привезла свою добычу в дом Гроссе, который теперь по праву могла считать своим собственным.

Двери отворила всклокоченная заспанная экономка. И, не заметив подмены, проворчала:

– Ужин на столе. Я накрыла в гостиной, как вы приказали.

– Благодарю, вы свободны, - холодно сказала Клара.

Гостиная тонула в красном полумраке. Клара не стала включать верхний свет, решив, что так уютнее и спокойнее.

– Клара! Ты всегда будешь помогать мне постигать этот огромный мир?
– с серьезной торжественностью спросил Гроэр.
– Ведь Учителя больше нет. Он мертв.

Она опешила.

– Откуда ты знаешь?
– Ее голос дрогнул.

– Откуда?..
– Казалось, он сам размышлял над этим вопросом.
– Я почувствовал. Сразу же как проснулся. Возникло такое ощущение, будто во мне что-то сломалось. Ну как если бы меня вдруг разделили пополам... Я физически ощутил его смерть. Каждой клеточкой своего тела. И будто что-то от него перешло ко мне, будто он во мне или я - это он. Мне даже кажется, что я стал намного взрослее, чем был еще вчера. Все очень странно, правда?

– Очень... Очень странно, - задумчиво пробормотала Клара.

В красном свете торшера, в привычной, до боли знакомой обстановке, где она провела множество дней и ночей, глаза, устремленные на нее, резковато-приглушенный тембр его голоса принадлежали тому, другому. И это походило на мистификацию.

– Его убила ты?
– вдруг спросил Гроэр таким тоном, будто говорил о самых обыденных вещах.

– С чего ты взял?!
– пронзительно крикнула Клара.

Он неопределенно пожал плечами.

– Так мне показалось.
– Лицо его было бесстрастным.

Клара собралась заверить Гроэра в своей непричастности к смерти Гроссе, но он опередил ее:

– Ты правильно поступила, убив его. Я знал, что нам двоим было бы тесно в этом мире. Либо он, либо я, ведь так?
– В его голосе прозвучали знакомые интонации.
– Еще совсем недавно я чувствовал себя жалким зверенышем в клетке. Но стоило мне переступить ее порог, и я переродился... Нет, пожалуй, перерождение произошло несколько позже. Смерть Учителя пробудила меня! Теперь я ответствен за нас обоих: за себя и за него. Понимаешь?

Он поднялся, обошел вокруг стола, наклонился над Кларой, бесцеремонно разглядывая ее.

– На твоем лице красные блики. Будто кровь... Это кровь, Клара!
– Он ткнул пальцем, едва не задев ее лицо, и грубо рассмеялся.

Если бы не этот проклятый красный свет, Гроэр увидел бы, как она побелела.

Гроэр заставил Клару сесть рядом с ним на диван. При этом непроизвольно принял позу Гроссе, любившего откидываться назад и, упираться затылком о мягкую спинку дивана.

– Ну а любимым делом для меня будет, конечно, медицина, - вслух размышлял Гроэр.
– Перекраивать живую трепещущую плоть в поисках истины это ли не увлекательно! Я никогда не держал в руках скальпель, но знаю... Уверен! Сто-ит мне взмахнуть им. Вот так!
– Он в точности воспроизвел характерное движение Гроссе.
– И рука моя сотворит чудо. Во мне такая уверенность, будто я проделал десятки, сотни операций... Все так сложно, так странно... О чем же я говорил? Ах, да! О любимом деле. Медицина должна принести мне... Славу! И еще...
– Он заглядывал в глубь себя с нетерпеливым возбуждением, черпая из неведомых источников новые волнующие понятия.
– И еще - бессмертие. Да, да! Я наконец нашел нужные слова: слава и бессмертие вот ради чего стоит жить на свете!
– выпалил Гроэр и испуганно умолк, вслушиваясь в отзвуки собственного голоса. Потом заговорил с новым приливом воодушевления: - Планета нуждается в чистке. Я должен стать Санитаром Человечества! Я помогу ему освободиться от скверны.