Еще в самом начале схватки Ван Фусэн почувствовал, как от американца разит спиртным, и, решив, что тот пьян, недооценил его. Кейган оказался не только очень сильным и ловким, но и с отличной реакцией.

Ван Фусэн снова резко выбросил вперед ногу, надеясь, что на этот раз удар придется точно в шею противнику, но тот опять сумел уклониться. Затем американец сделал обманное движение руками, бросился на полицейского, схватил его за плечи и с силой швырнул на пол. Ван Фусэн так сильно ударился головой о какой-то металлический предмет, что задохнулся от внезапной острой боли, и перед его глазами заплясали разноцветные блики. Стиснув зубы, он попытался подняться на ноги, но летчик резко схватил его за шиворот, несколько раз тряхнул и со всей силы врезал в челюсть. Голова Ван Фусэна дернулась и опустилась на грудь. Прежде чем сознание покинуло его, он успел подумать о том, что теперь ему живым отсюда не выбраться.

— Нет! — рявкнул Илай, потирая ушибленную кисть правой руки. — Нет! Не надо убивать этого парня, понятно?

— Но, мистер Кейган, это же полицейский из Бюро по борьбе с наркомафией! Его имя Ван Фусэн, — возражал худой китаец.

— Мне наплевать, кто он такой! — возразил Илай. — Если мы пристрелим его, то у нас будут неприятности.

Лично я не собираюсь садиться в тюрьму из-за этого паршивца!

— Мы тихо уберем его без вашего участия, — сказал китаец. — Я сам расправлюсь с ним.

— Приятель, я неплохо знаю законы. Даже если вы расправитесь с ним сами, я все равно окажусь соучастником. Так что оставьте парня в покое!

Кейган наклонился и достал из летной сумки пистолет.

— Достопочтенный Линь Кэ будет недоволен, — неуверенным голосом произнес китаец и покосился на оружие.

— Плевать я хотел на вашего достопочтенного Линь Кэ!

Илай понимал, что выбор у него невелик. Если китайцы попытаются убрать лежавшего на полу мужчину, он, конечно, сумеет прикончить нескольких человек, но потом остальные убьют его самого. Если же он позволит им застрелить полицейского, то окажется соучастником преступления. Оба варианта не устраивали его, и он решил схитрить.

— Да, ваш хозяин — Линь Кэ, — сказал он китайцу, — но здесь вы должны слушаться меня. Командир воздушного судна так же, как и капитан корабля, единолично принимает решения! Я решил оставить этого парня в живых, и вы должны мне подчиниться.

Китаец неопределенно пожал плечами и растерянно посмотрел на товарищей, стоявших рядом.

— Но как же с ним поступить? — спросил он.

— Отнесем его в пустую лодку, примерно через час он очухается и вернется в гавань, — ответил Илай. — К этому времени самолет уже будет надежно спрятан.

Китаец заулыбался, часто закивал и стал переводить слова Илая остальным.

— Мы все сделаем, как вы велите, мистер Кейган, — сказал он Илаю.

Трое китайцев подняли полицейского и потащили к выходу. Худой китаец тоже направился за ними, но остановился и, обернувшись, сказал:

— Чуть не забыл. Сампан пришел, мистер Кейган.

Илай кивнул и стал ждать, когда все китайцы уйдут и он останется в самолете один. Ему предстояло выполнить еще одно дело, требовавшее от него выдержки и хладнокровия. Он поднял с пола фонарь и направил луч в угол, где стояли оставшиеся картонные коробки. Крышка одной из них была вспорота ножом. Илай приоткрыл ее и подцепил рукой кусочек пасты.

Он сознавал, что поступает неразумно и даже опрометчиво. Линь Кэ непременно догадается, кто взял немного опиума из коробки. Худой китаец, конечно, представит дело таким образом, что полицейский лишь в последний момент проник в самолет, его избили до полусмерти, а значит, он не мог взять опиум…

Илай вздохнул, убрал фонарь в летную сумку и спустился по приставной лестнице на землю. Он направился к тому месту, где его должен был ждать сампан.

По дороге он размышлял о том, оставят ли китайцы в живых полицейского, как они обещали, или нет.

Вряд ли они убьют его, ведь они привыкли исполнять чужие приказы. В данной ситуации старший для них он, Илай, следовательно, ослушаться его нельзя.

Он снова подумал о том, что сразу узнал полицейского. Видел его в баре вместе с девушкой Адама, и этот же полицейский следил за ним, когда он только прибыл в Гонконг.

«Что он знает обо мне?» — с тревогой спрашивал себя Илай.

Он впрыгнул в старый сампан, которым управлял тот же молчаливый китаец, сел на скамью и прикрыл глаза.

Около восьми часов лодка приплыла в гавань, и Илай увидел яркие разноцветные огни, а город, казалось, весь сверкал накануне Нового года, готовясь встретить самый радостный и любимый праздник.

Илай расплатился с китайцем и быстро зашагал к телефонной будке, стоявшей на пристани. Он решил не откладывать разговора с Линь Кэ, а звонить из отеля не хотел, подозревая, что телефон в его номере мог прослушиваться. Не зря же этот полицейский следил за ним каждую минуту!

Голос Линь Кэ звучал сухо и раздраженно: