Шрифт:
Таков был отправной момент сталинской стратегии и, соответственно, дипломатии. Это, впрочем, и дипломатией зваться не может, поскольку язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли. А Молотов стремления Сталина разболтал, следуя инструкциям и не скрыв от Гитлера даже того, что это не его, Молотова, предварительные наметки, но желания самого Сталина, и что губами и языком Молотова на самом деле шевелит Сталин.
И Гитлеру стало ясно что: а) СССР в войне против Англии участвовать не будет, но Германии желает успеха; б) СССР не против раздела наследства Англии и, так сказать, благодарен за выход к Индийскому океану в районе Персидского залива; в) но СССР желает также контроля над Шпицбергеном (железная руда!), над черноморскими проливами и требует(!?) убрать германские войска из Болгарии и Румынии (нефть!).
Если это не апофеоз имперской дури, то читателю придется, по крайней мере, долго шарить в памяти в поисках аналогичной глупости в истории дипломатии. Предложение вступить в союз со странами Оси было, конечно, попыткой похоронить СССР его же руками. Но разве не существовало иного способа дипломатической реакции, как сразу объявить все свои притязания?
Писателю не подобает впадать в менторский тон, и западные авторы легко его избегают. Нам же, измученным цензурой, видно на роду написано впадать в полемику, греша против стиля. Краткое это покаяние призвано смягчить следующее поучение:
История должна быть ясна. Ее недопустимо скрывать за наукообразными фразами. Урок ее в том, что задолго до 22 июня 1941 года агрессивное сталинское государство уже вело дипломатическую войну, подкрепляя ее угрозами и подбирая стратегически важные крохи со стола воюющего агрессивного гитлеровского государства. Сокрытие или сглаживание этого фразами о миролюбии перекладывает ответственность с вождей на страны и народы, словно законопослушные граждане Германии и СССР, будучи призваны в армию или привлечены к работе на войну, обладали свободой воли и могли по-своему направлять события. За отравление пропагандой детей ответственность несет режим. Герои, выбравшие путь сопротивления, отмечены историей [42] , но историк не смеет забывать об экзистенциальности жизни, об ограниченности пределов свободы и ответственности граждан за собственные семьи, не то изложение истории превращается в рассмотрение героических судеб и их мотивов.
[42]Хотя историки немало сделали для сохранения памяти героев Сопротивления, они до сих пор в безнадежном долгу по отношению к тем, кто, возможно, даже и не осознал подвига. Это умиравшие в лагерях советские военнопленные, отказавшиеся тем не менее от сотрудничества с нацистами, -самая многострадальная группа, по численности сравнимая только с жертвами Холокоста.
Хоть следующее заключение и выходит за пределы темы, отмечу, что советская власть совершила роковую ошибку, скрыв сталинскую агрессивность. Будь секретные приложения к пакту опубликованы сразу по смерти Сталина или при разоблачении его культа, отношение Запада к СССР, а с ним история ХХ века и вся картина современного мира могли выглядеть куда стабильнее и краше.
Кстати, именно на сокрытии приложений воспряли новые историки и принялись реабилитировать мудрейшего вождя: он, дескать, не был простаком, лишь чуть опоздал упредить Гитлера. И, чтобы уж совсем убедить, залихватски назначили дату: 6 июля 1941 года. Конкретность!
Понятно, что не все планы и разговоры достигают бумаги. Ведь и Гитлер о подготовке кампании на Востоке дал сперва лишь устные указания. Но в развитие устного указания генерировались и бумаги. Такие предприятия, как нападение одной огромной армии на другую, - нет уж, увольте, тут без бумаги не обойтись Без большого количества бумаги. Войска должны быть снабжены письменными инструкциями, без которых перепутают районы дислоцирования и маршруты движения и сотворят такую кашу, по сравнению с которой каша отступления 1941-го года покажется стихией порядка. Отсутствие ссылок на документы в противовес конкретной дате, которую лишь из документов добыть можно, изобличает страстное намерение новых, в частности, г-на Резуна-Суворова обелить любимого кремлевского горца.
В. Резун-Суворов разбит вдребезги Ю.Финкельштейном и Г.Городецким. Но даже это не должно помешать отметить, что в свое время он (в своих целях, конечно) первым выкрикнул широкой публике, как сенсационную новость то, что тогда было достоянием лишь ученых - об агрессивности Сталина и выжидательном характере его политики: пусть Запад истощится войной, подобной Первой мировой!
Уверенность в затяжной окопной войне на Западе стала роковым сталинским просчетом.
А ведь молниеносная кампания летом 1940-го во Франции последовала за молниеносной кампанией в Польше летом 1939-го. Но Сталин не следил за военной стороной дела, он интересовался лишь политической, точнее -географической, изменением границ. Дальше этого он ничего не видел. Непостижима тактическая тупость вождя, ничего не ухватившего ни из долгих и терпеливых пояснений своих командармов, ни из завещания маршала Тухачевского, ни даже из урока кровавой военной игры на полях Фландрии и Франции летом 1940 года. А уж как ему старались втолковать, что авиация и танки коренным образом меняют характер военных операций…
Роковой просчет - не случайная оговорка. СССР тогда устоял, для Сталина просчет не стал роковым. Но не стал лишь потому, что стал им для десятков миллионов граждан, кровью своей выручивших режим Сталина, павший впоследствии ввиду неспособности обеспечить гражданам достойную жизнь в ординарных условиях.
Долги приходится оплачивать, раньше или позже.
Итак, если быть великим и мудрым, даже просто проницательным, то после падения Франции надо всячески поощрять могучего соседа к высадке в Англии. Подсоблять, держаться скромно и не возбуждать подозрений захватами кусков со стола. Французский шанс провалился - но остается британский. Беззастенчивый властелин, сосредоточивший в руках всю полноту власти, не скованный ни моралью, ни оппозицией, в этой обстановке будет помогать смертельному другу Гитлеру увязнуть в схватке, в которой на стороне Англии неизбежно окажется Америка. А уж тогда!..
Если же властелин поступает так, что алчность его очевидна, то какой же он политик?
"В карьере Сталина было мало ошибок, - еще в "Ледоколе", исподволь готовя почву для последующего величания, вещает г-н Резун-Суворов, вынужденный тем не менее признать ошибку своего кумира.
– Одна из немногих, но самая главная - это захват Бессарабии в 1940 году. Надо было или захватывать Бессарабию и тут же идти дальше до Плоешти, и это означало бы крушение Германии; или ждать, пока Гитлер не высадится в Британии, и после этого захватывать Бессарабию и всю Румынию, и это тоже было бы концом "тысячелетнего рейха". Сталин же сделал один шаг по направлению к нефти, захватив плацдарм для будущего наступления, и остановился - выжидая. Этим он показал свой интерес к румынской нефти и вспугнул Гитлера".