Сергей Владимирович Михалков
Пощечина
Пьеса в двух актах, пяти картинах, с прологом
Издательство продолжает публикацию пьес известного советского поэта и драматурга, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Государственных премий СССР и Государственной премии РСФСР им. К.С.Станиславского, заслуженного деятеля искусств РСФСР Сергея Владимировича Михалкова, начатую сборником его пьес для детей (Театр для детей. М., "Искусство", 1977).
В данном сборнике вниманию читателей предлагаются такие широко известные пьесы, как "Раки", "Памятник себе...", "Пощечина", "Пена", "Балалайкин и К°", и ряд других, поставленных на сцене многих театров страны и за рубежом.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЩЕГЛОВ ИВАН ИВАНОВИЧ - профессор-медик.
ЩЕГЛОВА ОЛЬГА ИЛЬИНИЧНА - его жена.
АЛЕКСЕЙ - их сын, фотокорреспондент.
ЗАХАРОВА СОНЯ - аспирантка мединститута.
ЛАРИСА - студентка пединститута.
ЧЕЛЬЦОВ ЛЕОНИД СТЕПАНОВИЧ - врач.
СКУРАТОВ \
ОГУРЕНКОВА \
ЗАБРОДИНА } врачи - сослуживцы Щеглова.
БАБАЯН /
КОСТРОМИН /
МАШЕНЬКА - секретарь Щеглова.
ПЕТРИЩЕВ.
Премьера спектакля состоялась в июне 1974 года в Московском театре сатиры.
ПРОЛОГ
Клиника. По больничному коридору быстро идет пожилой
человек в распахнутом белом халате и врачебной белой
шапочке. Это профессор Щеглов. Он решительно входит в
один из кабинетов, где за столом сидит и что-то пишет
врач средних лет. Это доктор Скуратов. Скуратов
поднимается навстречу вошедшему, и тот неожиданно,
подойдя к нему, молча дает ему пощечину...
Затемнение
АКТ ПЕРВЫЙ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Середина мая. Квартира профессора Щеглова. Иван Иванович
Щеглов и Чельцов.
Чельцов. У тебя достоверные факты?
Щеглов. Что ж, по-твоему, я совсем сумасшедший?
Чельцов. А как он реагировал?.. Растерялся?
Щеглов. Я не обратил внимания.
Чельцов. И не поинтересовался, за что бьют?
Щеглов. Полагаю, догадался.
Чельцов. Вы были наедине?
Щеглов. Да. Он был один в кабинете. Я ударил его и вышел. Ты понимаешь, рука как-то сама поднялась... непроизвольно - бац! И точка! Пощечина!
Чельцов. Я тебя понимаю. Но ты не должен был...
Щеглов (перебивая). Леня, Леня, знаю! Знаю, что ты мне сейчас скажешь. Ты скажешь, что я должен был сдержать себя? Спокойно и обоснованно составить заявление в партийное бюро? Потребовать создания комиссии для расследования неблаговидных поступков доктора Скуратова?.. Всему свой черед. Будет и заявление, будет и комиссия. Будут, как ты понимаешь, и последствия. В том числе и для меня... А пока что я выразил свое отношение к его личности в прямом и переносном смысле. Вот так-то, Леонид Степанович... Никогда не знаешь, на что способен человек. Это я о себе говорю. Да и о нем тоже. Я ведь ему доверял, выдвигал его, подлеца!
Чельцов. Ты хочешь знать мое мнение?
Щеглов. Хочу. Говори!
Чельцов. Я разделяю твое возмущение, если все соответствует тому, что ты мне рассказал. Я могу тебя понять, однако раздавать пощечины - это не лучший способ разговора...
Щеглов. Спасибо, что разъяснил! Совершенно верно - не принято! Воспитание нам не позволяет! Высшее образование! Профессиональная и партийная этика! А мне вот на шестидесятом году жизни и интеллигентность позволила и партийность не помешала!.. Да, да! Я ютов за это ответить. Я не потерплю, чтобы больной, лежавший у меня на операционном столе, рассказывал потом своим друзьям и близким, сколько это ему стоило... Я, как ты понимаешь, имею в виду не физические и моральные страдания.
Чельцов. Разве ты оперируешь больных не по своему усмотрению?
Щеглов. Сложные случаи я, как правило, беру себе. Но бывает, что кто-нибудь из ординаторов просит меня лично прооперировать его больного. И я соглашаюсь. Оперирую. А теперь допустим, что к доктору Скуратову поступает больной, которому самим Скуратовым подбрасывается мысль, что хорошо бы, дескать, попасть в руки самого Щеглова! Ясно, что больной хватается за эту мысль. Скуратов обещает переговорить со мной и деликатно намекает больному, что было бы целесообразно в определенном смысле заинтересовать шефа. Больной согласен. Скуратов уговаривает меня. Я, ничего не подозревая, беру больного на операционный стол, а Аркадий Сергеевич Скуратов - гонорар!.. И я об этом понятия не имею!
Чельцов. Ну и устрица!
Щеглов. Причем, пока больной лежит на больничной койке, он ни о чем не думает, кроме своего здоровья. Дело пошло на поправку, и он уже счастлив. Самое прекрасное - это чувство выздоровления. Но когда он возвращается домой и все уже позади, то все мы в его представлении уже не бескорыстные труженики, а вымогатели. Так сказать, эскулапы, берущие в лапы! Вот ведь что мерзко и обидно, Леонид. Ну, я и взорвался.
Чельцов. Знаешь, поедем завтра с нами на рыбалку! Поедем! Место преотличное! Посидим на бережку, отвлечемся... Сразу на душе легче станет. Поедем?