Из чурки простой превратил в человека.

Но в жизни своей не встречал я такого,

Как этот Смирнов, человечка живого!

В большой, не по росту, казённой тужурке,

В огромной ушанке из кроличьей шкурки,

В таких сапожищах, что я испугался,

Стоял человечек и мне улыбался.

– Как звать?
– я спросил.

– По работе кто знает,

Ответил малыш, - Кузьмичом называет.

Смирновым Кузьмой был покойный папаша,

Данила Кузьмич - будет прозвище наше.

– А сколько вам лет?
– я спросил у Смирнова.

– Четырнадцать минуло двадцать восьмого,

Сердито ответил он басом солидным

(Должно быть, вопрос показался обидным).

– Да ты не сердись!

– А чего мне сердиться!

Кузьмич отмахнулся большой рукавицей.

Таких-то не мало у нас на заводе.

И ростом другие поменее вроде!

Мы шли с Кузьмичом корпусами завода,

И нас проверяли у каждого входа,

У каждого выхода нас проверяли

Мы оба свои пропуска предъявляли.

– Куда мы идём?
– я спросил у Смирнова,

Но я из ответа не понял ни слова.

Гудели динамо - жуки заводные,

Шуршали, как змеи, ремни приводные.

И масло машинное ниточкой тонкой

Тянулось без устали над шестерёнкой.

И падали на пол, цепляясь друг к дружке,

Витые стальные, блестящие стружки.

И нужные танкам стальные детали

Со звоном одна за другой вылетали.

И вот наконец мы дошли до плаката:

"Берите пример со Смирнова, ребята!

В тылу не расходится дело со словом,

На фронте танкисты гордятся Смирновым!"

А сам мужичок с ноготок знаменитый

По шумному цеху шагал деловито.

И кто мог подумать, что в эту минуту

Его вспоминали в сражении лютом!

Смирнов по-хозяйски зашёл за решётку,

Умело взял в руки железную щётку,

Протёр этой щёткой поверхность металла.

Как зеркало, сразу она засияла.

– Включайте рубильник. Готово?
– Готово!

И я за работой увидел Смирнова.

И понял я, что никакой Буратино

Не смог бы стоять возле этой машины

И что никакие волшебники-гномы,

Которые людям по сказкам знакомы,

Которые силой чудесной владеют,

Творить чудеса, как Смирнов, не сумеют.

И я, человек выше среднего роста,

Себя вдруг почувствовал карликом просто.

Прославим же юного мастерового:

Ткача, маляра, кузнеца и портного,

Сапожника, токаря и столяра.

Даниле Смирнову и прочим - УРА!

1944

ГОРНИСТ

(Быль)

Случилось это в дни войны за Доном

С одним кавалерийским эскадроном...

По нашим конникам враги огонь вели.

Вдруг близкий взрыв! И кони понесли...

Теснят друг друга, не сдержать лавины:

И храп, и крик, и в мыльной пене спины,

И всадникам уже не до огня.

И дым, и пыль, и ночь средь бела дня...

Кавалеристы видят: дело худо

Их развернуло прямо на овраг,

Всему конец...

Но тут случилось чудо:

С карьера кони перешли на шаг

Пришли в себя...

А получилось так:

Лихой горнист, служивший в эскадроне,

На всём скаку трубу к губам прижал

И "зорьку" проиграл. И услыхали кони

Знакомый, добрый утренний сигнал.

И вновь для них реальность обрели

Трава и ветер, запахи земли,

И дальнее село, и ближний бой,

И тот горнист с серебряной трубой...

СЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!

Победой кончилась война.

Те годы позади.

Горят медали, ордена

У многих на груди.

Кто носит орден боевой

За подвиги в бою,

А кто за подвиг трудовой

В своём родном краю.

* * *

Орлов Георгий - офицер

Воздушного полка,

В бою показывал пример

Бойца-большевика.

Открыл он свой гвардейский счёт

На берегах Десны,

А сбил двадцатый самолёт

В последний день войны.

* * *