Уже к осени 1942 г. основная промышленность, перебазированная на восток, твердо встала на ноги и завершилась общая перестройка народного хозяйства СССР на военный лад. В результате 1943 г. стал переломным и в экономике страны. Поразительно, но это факт, что уже к лету 1943 г. наша армия располагала передовой военной техникой и превосходила гитлеровскую армию по количеству танков, самолетов, орудий. Приведу только один пример. В 1943 г. наша страна произвела 24,1 тыс. танков и самоходно-артиллерийских установок, а Германия только 11,9 тыс. Если бы это было сделано до июня 1941 г., фронт получил бы возможность не только восполнять потери, но и увеличивать количество вооружения, боеприпасов и боевой техники, развернуть новые формирования и создавать резервы.

Главными отраслями военной экономики в годы войны ведали заместители Председателя СНК СССР Вознесенский, Косыгин, Малышев, Микоян, Молотов, Первухин, Сабуров и секретарь ЦК Маленков. Промышленностью оборонного значения руководили наркомы: Шахурин (авиация), Устинов (вооружение), Ломако (Цветмет), Акопов (автомобилестроение), Паршин (минометное вооружение), Ванников (боеприпасы), Тевосян (черная металлургия), Бенедиктов (сельское хозяйство), Вахрушев (уголь), Байбаков (нефть), Хрулев (тыл), Каганович и И.Ковалев (железнодорожный транспорт) и др.

В ЦК партии союзных республик, обкомах и горкомах партии был создан соответствующий аппарат и утверждены секретари по отдельным отраслям промышленности. Первичные партийные организации явились решающими звеньями партии в борьбе за увеличение выпуска боевой техники.

Все это, вместе взятое, помогло нам, и в частности мне, опираясь на людей, отлично знавших свое дело, в срок и в целом неплохо справиться с выполнением в 1943 г. поручения ГКО по созданию Резервного фронта.

Как показал ход войны, в победоносном исходе битвы на Курской дуге Резервному (Степному) фронту принадлежала особая роль. Наступление ударной группировки противника в полосе Центрального фронта было отражено на седьмой день операции при помощи сил этого фронта, без привлечения других резервов Ставки.

В полосе Воронежского фронта удар наносила еще более мощная группировка врага. Она вклинилась в нашу оборону на глубину 30-35 км, но и ее продвижение было остановлено на восьмой день операции. Однако для этого пришлось привлечь две армии Резервного (Степного) фронта — 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова и 5-ю гвардейскую армию Жадова. Наличие Степного фронта в этот момент спасло положение. Остальные же силы Степного фронта были использованы для контрнаступления на белгородско-харьковском направлении, для освобождения Харькова и победоносного завершения Курской битвы. В решении этих задач Резервному (Степному) фронту принадлежала чрезвычайно важная и, я бы сказал, решающая роль.

Работа по формированию Резервного фронта постоянно находилась в поле зрения Сталина. Я имел возможность свободно, когда мне было нужно, заходить к нему для беседы по тому или иному вопросу. Большей частью мы виделись два раза в день, что, конечно, облегчало работу. Это объяснялось тем, что вопросы снабжения фронта были тесно связаны с любыми военными операциями. Никаких отчетов ему я не писал: устно информировал его каждый день, согласовывал вопросы — все делалось оперативно, без бумажной волокиты.

Так часто, как я, бывал у Сталина только Молотов. Но это было другое дело. Его Сталин фактически отстранил от дел, но держал при себе. Поэтому зачастую Молотов просто сидел в кабинете Сталина и присутствовал при всех беседах и докладах. Внешне это создавало ему особый престиж, а на деле Сталин изолировал его от работы, видимо, он ему не совсем доверял: как бы второе лицо в стране, русский, не стал у него отбирать власть. Между тем никаких оснований не доверять Молотову у него не было.

До 1944 г., когда Ворошилов был выведен из членов ГКО, он так же свободно заходил к Сталину. Потом его даже на заседания Политбюро не приглашали, хотя он и не был выведен из его состава.

Часто бывал на докладах у Сталина и Маленков, который ведал работой ЦК, авиацией и авиапромышленностью. С ним Сталин был на «вы».

* * *

Кстати, очевидно, небезынтересно рассказать, как проходили заседания у Сталина во время войны.

Официальных заседаний ГКО Сталин не собирал. Вопросы обычно решались оперативно, по мере их возникновения, узким составом Политбюро. В полном составе заседания бывали крайне редко; чаще всего нас присутствовало пять человек. Собирались мы поздно вечером или ночью и редко во второй половине дня, как правило, без предварительной рассылки повестки заседания.

На таких заседаниях, проходивших в кабинете за длинным столом, Сталин сидел в головной его части или, по своей привычке, медленно ходил около него.

По одну сторону от него, ближе к стене, садились: я, Маленков и Вознесенский; напротив нас — Молотов, Ворошилов и остальные члены Политбюро. У другого конца стола и около стены находились все те, кто вызывался для докладов.

Должен сказать, что каждый из нас имел полную возможность высказать и защитить свое мнение или предложение. Мы откровенно обсуждали самые сложные и спорные вопросы (в отношении себя я могу говорить об этом с полной ответственностью), встречая со стороны Сталина в большинстве случаев понимание, разумное и терпимое отношение даже тогда, когда наши высказывания были ему явно не по душе.