Конечно, слушателям, не знающим в достаточной мере техники полифонии, трудно воспринимать пьесы "Хорошо темперированного клавира" одну за другой. Но что-то свое уносит с концерта каждый. Наслаждается слух, пианист вызывает отклики самых разных чувств, мы живем и мыслью.

На русской эстраде артистической властью утверждал "Клавир" Баха знаменитый пианист и педагог прошлого века Антон Рубинштейн. Исполнял эти циклы в концертах композитор и пианист Сергей Иванович Танеев, один из великих знатоков полифонии.

В сезоне 1885/86 года Антон Рубинштейн показывал музыку Баха в течение нескольких вечеров. Исполнение он сопровождал своими объяснениями. "...Целый собор. Удивительная контрапунктическая вещь", - воскликнул Рубинштейн, сыграв Четвертую фугу на своем вечере.

Эта клавирная фуга напоминает органные сочинения, близкие хоралам. В первой короткой, простой теме - всего пять нот!
– в ней не столько красивость, сколько сосредоточение напряженной силы. Даже в нотном написании исследователи разглядели символ человеческого страдания: первые четыре ноты схожи с рисунком лежащего креста.

Прелюдия Четвертой фуги длится минуты три. Передается сосредоточенное, грустное чувство сильными и гибкими интонациями. Откроем книгу советского исследователя, посвященную "Хорошо темперированному клавиру". На страницах, отведенных прелюдии этой фуги, упомянуты имена Бетховена, Вагнера, Бузони... Что так? Бузони постиг в прелюдии передачу страдания в духе арий из ораторий Баха; Вагнер распознал в ней форму так называемой "бесконечной мелодии", показав выразительные возможности тональности ми-бемоль мажор; Бах "предвосхитил гениальные откровения Бетховена", его сонету этой же тональности, сочинение 27. Какие содержательнейшие три минуты!

Начинается фуга; она длится шесть минут с секундами. Написанная для пяти голосов, она трудна для анализа, но как душевно легка для восприятия. Фуга, возникающая в медленно звучащих басах, углубляет впечатление, рожденное прелюдией. Строгая, даже сурово-сосредоточенная фуга.

В быстром, энергичном, захватывающем ритме начинается прелюдия Пятой фуги - ре мажор. Рубинштейн, играя эту фугу, отвлекся от клавишей и якобы воскликнул: "Ничего подобного в мире нет. Это верх совершенства. В ней выразилось все величие, до которого человек может достигнуть..."

Каждая из последующих прелюдий и фуг даст свой прибыток наслаждению.

Сорок восемь прелюдий и фуг в двух томах. Мы слышим радостную и скорбную лирику, темы танцевального, а то и шуточного характера; героика сменяется пасторальной музыкой; аскетическая фуга соседствует с нежнейшим признанием; за философским размышлением следуют прелюдия и фуга, полные энергии и водил.

К циклам "Хорошо темперированного клавира" примыкает сборник наставительных, педагогических упражнений Баха, названных им "Инвенциями" (772-801).

Двух- и трехголосные "инвенции" - "открытия", клавирные миниатюры, Бах вписывал в 1720-1723 годах в "нотную тетрадь" своего Фридемана. Он хотел обучить сына и любителей музыки "чисто играть двухголосие", "при дальнейших успехах уверенно и умело обращаться с трехголосием", как он объяснил на заглавной странице нотного сборника, и "прежде всего изучить искусство певучей игры и вместе с тем развить в себе сильное предрасположение к композиции".

Придавал ли Бах такое значение этим упражнениям, какое приобрели они со временем? Сборник, составленный для сына, прославит Баха - педагога и тончайшего мастера клавирной музыки.

Как и в сборниках прелюдий и фуг, в инвенциях тоже выказывает себя "загадочный дар" Баха сочетать прекрасные пластические темы, глубоко искренние жизненные интонации с идеально математическим "расчетом звуковых отношений".

В русском искусстве нет аналога Баха. Но в русской книге о нем невозможно не вспомнить о гении Пушкина. Когда-то критик и поэт Аполлон Григорьев воскликнул: "Пушкин - наше все". Друг же Пушкина, поэт его плеяды, Николай Языков в одном из своих стихотворений назвал Пушкина: "Пророк изящного".

Вникая в феномен клавирных произведений Баха, в пьесы "Хорошо темперированного клавира", хочется применить к нему слова русского поэта: "Пророк изящного".

Изящество как проявление красоты воспринимается неотделимо от идеала этического. В этом уникальность педагогических творений Баха. Напомним еще раз слова Шумана о "морально укрепляющем влиянии" полифонии Баха во всех ее "тончайших разветвлениях".

IV. ЖИЗНЬ И ТВОРЕНИЯ КАНТОРА ТОМАСШУЛЕ

ЛЕЙПЦИГСКИЕ ДЕБЮТЫ

Рассказ о жизни кетенского капельмейстера мы закончили его женитьбой на Анне Магдалене Вильке в начале декабря 1721 года. Быт семьи вошел в новое русло. Осталась ли в доме сестра покойной Марии Барбары или уехала в Тюрингию - неизвестно, но установлено, что она в последующие годы если не постоянно, то наездами жила у Бахов.