Шаныгин вскочил и бросился на Польди.

– Замолчи!!

– Не ори, не боюсь.
– В её руке что-то блеснуло.
– Сунешься ко мне пришибу. А лучше - соседей крикну. Нам ведь свидетели не нужны, как ты считаешь?

Илья замер. Он не сомневался, что она так и сделает.

– Я думаю, что и Валентину Максимову убрали по той же причине.

Эти слова доконали Шаныгина. У него противно задрожали колени, и он рухнул в кресло.

– Это не я, - прохрипел он.

– Да где тебе, - пренебрежительно махнула рукой Польди.
– Ты горазд чужими руками все делать.

– Чего ты хочешь?
– выдавил он сквозь силу.

– Это уже разговор, а то орать.
– Полина подошла и села напротив.

– Хочу получить, - она помедлила, - некоторое количество денег за свое молчание. Это будет справедливо. Муж должен помогать жене.

Шаныгин чувствовал почти физически, как чья-то лапа сдавила ему горло, перекрывая кислород. Он ослабил галстук. Она не оставит его в покое. Будет доить и доить, пока он будет в состоянии платить. Другого выхода он сейчас не видел.

– Хорошо, я привезу деньги.
– От усталости и нервного напряжения у него кружилась голова.

Польди, как ни в чем не бывало, выпорхнула из кресла.

– Я всегда знала, что ты ко мне хорошо относишься, - прощебетала она нежным голосом.

"Ну и тварь, - вяло подумал Шаныгин, - у неё поучиться надо".

– Слушай, солнышко, раз уж ты такой добренький, дай ещё один хороший совет.

– Что еще?
– напрягся Илья, приготовившись, что она опять будет что-то вымогать.

– Да сущий пустяк. Ко мне вчера подошли два крепких мужика. Представляться не стали. Вежливо так меня под руки взяли, отвели в сторонку и сказали, чтобы не гнала волну против Валерии Стрелецкой. Я даже испугаться не успела. Как ты думаешь, это серьезно или так, попугали? Ты прошлый раз говорил про какой-то криминал, якобы, у Стрелецкой кто-то есть...

Шаныгин замер, как зверь перед решающим броском. У него внутри все задрожало. Вот он, его шанс...

Илья постарался придать голосу как можно больше искренности и, выдержав паузу, лениво сказал:

– Какой криминал? Будь это так, сама говорила, тебе давно бы хвост прищемили. Наняла дворовую шпану и пугает.

Он ловко поднялся из кресла. Сейчас он уже не походил на человека, которого придавили обстоятельства.

– Ну, я побежал, дела, дорогуша.

Польди задумчиво смотрела ему вслед. Ее удивило, как быстро он сдался, это было до того не похоже на сквалыжного Илью, что стоило задуматься.

– А, ерунда, - вслух сказала она.
– Куда ему деваться? Заплатит.

А дальше... В её хорошенькой кукольной головке роились планы один краше другого.

Она услышала, как бьют часы, и вздохнула. Нехорошо сдавило сердце. Она подошла к столику и плеснула себе коньяку. Ерунда все!

На сегодняшний вечер у неё планировалось ещё одно мероприятие. Надо было уговорить председателя одной представительной комиссии, чтобы её включили в состав музыкального жюри. Фамилия этого мэтра была Мызников.

– Помилуй, детка, - отговаривался он.
– У нас детская музыкальная передача, а твоя, извини, задница на страницах всех желтых изданий красуется.

Лэнд сделала вид, что обиделась.

– Ну, подумай сама...

– Хорошо, - согласилась Польди.
– Свою задницу со страниц газет я уберу. Но если тебя интересует моя передница...

У Мызникова заблестели глаза.

Окончательно вопрос должен решиться сегодня. Польди ждала к себе в гости представителя высокой комиссии.

"Ничего, ты у меня попляшешь сегодня, старый козел, - злорадно думала она.
– Радикулит разобьет!"

После деловой встречи в постели Польди планировала любовное свидание, но сейчас поняла, что никого не хочет видеть.

Она встала и в раздражении заходила по комнате. Надоело все до чертиков! Это только Илья считает, что она, как автомат, перед каждым мудаком ноги раздвигает. Может, и от встречи с Мызниковым отказаться? Она вздохнула. Да нет, он мужчина трепетный, нервный, как барышня, свидание с ним откладывать нельзя.

Польди позвонила любовнику и договорилась увидеться на следующий день. Она даже не подозревала, что тем самым приблизила время собственной смерти.

Лэнд подошла к зеркалу и критически осмотрела свое одеяние. Дарят черт-те чего, сволочи, скривилась она. Словно саван...