В настоящий том вошел цикл романов известного английского писателя Майкла Муркока.
В книге, которая по мнению критиков не имеет аналогов в мировой литературе, вы вместе с влюбленными героями пройдете долгий увлекательный путь от Начала Времени к его Краю.
Майкл МУРКОК
ТАНЦОРЫ В КОНЦЕ ВРЕМЕНИ
ПУСТЫЕ ЗЕМЛИ
ЧУЖДЫЙ ЗНОЙ
Майкл МУРКОК
ПУСТЫЕ ЗЕМЛИ
Посвящается Мику Гаррисону и Диане Бордмен
Давай уйдем!.. Вот-вот наступит ночь,
Окончен день забот для нас с тобой,
Снят урожай, что послан нам судьбой.
Тоска и смерть. Ушла надежда прочь.
Давай уйдем!.. Покинем этот мир -
Безумный мир тщеславной суеты,
Несчастный мир бездушной пустоты,
Где человек так немощен и сир.
Давай уйдем!.. Туда, где нет ни слез,
Ни смеха, ни желаний, ни тоски,
Ни страха, ни любви, ни сладких грез…
Там отдых обретают старики.
Мы превратимся в сок родных берез,
Мы уплывем с водой родной реки…
Давай уйдем!..
Эрнест Доусон,
“Прощальное слово”, 1899 г.
1. ДЖЕРЕК КОРНЕЛИАН ВСЕ ЕЩЕ ЛЮБИТ МИССИС УНДЕРВУД
– Боюсь, что ты дал начало еще одной моде, дорогой.
– Железная Орхидея сдвинула покрывало из соболей и столкнула Джерека с постели стройной ногой.
– Я так горжусь тобой! Как любая мать. Ты талантливый и вкусненький сын!
Джерек вздохнул, лежа на дальнем краю постели, полностью спрятав лицо в огромной мягкой куче подушек. Он был бледен и задумчив.
– Благодарю тебя, ярчайший из цветов, самый благородный из металлов.
Его голос был слаб.
– Но ты все еще тоскуешь, - сказала она сочувственно, - по этой миссис Ундервуд.
– Так и есть.
– Немногие смогли бы сохранить подобную страсть так долго. Мир все еще нетерпеливо ждет развязки. Ты отправишься к ней? Или она явится к тебе?
– Она сказала, что придет ко мне, - пробормотал Джерек Корнелиан.
– По крайней мере, я так понял. Ты знаешь, как трудно иногда понять смысл беседы с путешественником во времени, и, должен сказать, это особенно трудно в 1896 году.
– Он улыбнулся.
– Тем не менее, все было чудесно. Хотел бы я, чтобы ты все это видела своими глазами, Железная Орхидея. Кофейные палатки, Кухни Джонса, Тюрьмы и другие памятники. И так много людей! Можно усомниться, хватает ли воздуха на всех!
– Да, дорогой.
– Ответ ее не был таким живым, каким мог бы быть, так как она уже слышала все это не один раз.
– Но твоя конструкция находится здесь на радость всем нам. И другие теперь следуют за тобой.
Догадываясь, что ему грозит опасность наскучить ей, Джерек сел среди подушек, расставил пальцы рук на уровне глаз и принялся разглядывать мерцающие кольца власти, украшающие их. Сжав совершенной формы губы, он установил в определенное положение кольцо на указательном пальце правой руки. На дальней стене комнаты появилось окно, через которое ворвались теплые и яркие солнечные лучи.
– Какое красивое утро!
– воскликнула Железная Орхидея в похвалу ему.
– Как ты планируешь провести его?
Джерек пожал плечами.
– Еще не знаю. У тебя есть предложения?
– Ну, Джерек, поскольку именно ты установил моду на ностальгию, я думаю, тебе захочется отправиться со мной в один из старых гниющих городов.
– Что касается тебя, ты совершенно в ностальгическом настроении, королева матерей с богатым воображением.
– Он нежно поцеловал ее веки над черными, как смоль, глазами.
– Мы в последний раз посещали его, когда я был ребенком. Ты имеешь в виду Шаналорм, конечно?
– Шаналорм или любой другой, какой захочешь. К тому же, как я помню, ты был там зачат.
– Она зевнула.
– Гниющие города - единственное, что постоянно в нашем мире.
– Некоторые сказали бы, что они _б_ы_л_и_ миром, - улыбнулся Джерек.
– Но у них нет очарования метрополий Эпохи Рассвета, какими бы древними они ни были.
– Я нахожу их романтичными, - сказала она, охваченная воспоминаниями, и обняла его черными руками, целуя в губы цвета полдневной голубизны. Ее одежда (живые пурпурные маки) вздымалась и опадала.
– Что ты наденешь, отправляясь за приключениями? Ты по-прежнему предпочитаешь свои костюмы со стрелами?
– Думаю, нет.
Он был немного разочарован тем, что она все еще пристрастна к черным и темно-синим оттенкам. Значит, она еще не полностью забыла свою связь с гибельно-мрачным Вертером де Гете. Он подумал немного, а затем движением кольца власти создал струящуюся мантию из белого, тончайшего, как паутина, меха. Намерением его было создать контраст, и мантия понравилась ей.
– Превосходно, - промурлыкала она.
– Идем, погрузим твой багаж и отправимся.
Они покинули ранчо Джерека (которое намеренно сохранялось в том виде, каким он его сделал, когда старался подготовить дом для своей утерянной возлюбленной, миссис Амелии Ундервуд, перед тем как она отправилась назад в девятнадцатое столетие) и пересекли хорошо ухоженную лужайку с подстриженной травой, где больше не бродили среди кустов, беседок, роз и японских садиков олень и бизон, напоминавшие ему так мучительно о миссис Амелии Ундервуд.
Ландо Джерека из молочно-белого нефрита было обито изнутри шкурами винилов (давно исчезнувших зверей) абрикосового оттенка и украшено зеленым золотом.
Железная Орхидея устроилась в экипаже. Джерек уселся напротив и постучал по перилам ограждения, дав экипажу сигнал для подъема. Кто-то (не он) создал приятное круглое желтое солнце и роскошные голубые облака, под которыми уходили вдаль невысокие, поросшие травой холмы, леса из сосен и гвоздичных деревьев, реки янтарного и серебряного цветов, глядя на которые отдыхали глаза. Такой ландшафт простирался на мили и мили вокруг. Ландо направилось в южном направлении, к Шаналорму.