– А затем, - базарю, - чтоб веселей жить было!

И ещё раз засосал...

Побалдели ещё, я уж совсем втемнях домой отвалил.

И пошло у нас. На пахоте рядом и вечерами вместе. Ну, там, то в кино иль на скачки в клуб, то так просто кантуемся, на улице. И знаете, раньше одна мысль была - добиться всего и отвалить, а потом как-то на другой бок переворачиваться всё стало. Даже до того дошло, что знаю: вот в любой момент захочу и моей станет, а сам же тяну резину. Ну, целую, конечно, оглаживаю, а насчет этого - ни-ни.

Раз, помню, приканали к нам в первый раз. Я её с маманей познакомил, с братухой - батяню-то она по работе знала. А братуха у меня уж мужиком был: двадцать два года, волосы кудрями и на гитаре мастак. Баб этих у него море.

Он вокруг Глаши сразу ла-ла-ла. А мне чё? Пускай, думаю. Потом свалили мы с Глашей в мою комнату. Я дверь закрыл на задвижку, врубил битлов и сел к ней на кровать. Ну, тут, само собой, облапил, сосать начал. Она вдруг как обхватила меня, прижалась вся и шепчет:

– Ты меня любишь?

Я, конечно, - люблю!
– базарю. Да оно и в самом деле так было. А она целует меня, жмётся. Короче, дело за мной только. Я уж тоже завертелся, чё-то расстегивать у ней начал. Руки дрожат...

И тут - надо же!
– плёнка кончилась. Я пока другую катушку ставил, вроде утихнул. Да и она тоже. Потом как-то не то уж... Посидели ещё да в кино повалили...

Рыжий замолчал и, глядя в пол, по инерции ещё шевелил губами. Выражение лица у него было даже какое-то умильное: он, казалось, вот-вот слезу пустит.

– А дальше?
– спросил Борис.

– Чё дальше? Ничё, - неожиданно поскучнел Пашка.

Так до дня рождения моёго тянулось. А он аккурат у меня на 31 декабря приходится. Ну вот, я её, конечно, пригласил. Гостей там всяких собралось: братуха назвал, батяня. Водяры разной накупили, краснухи, да ещё своё зелье поспело, короче - море. Глаша в тот вечер была - блеск! Платье розовое, короткое, капрончик на ногах, волосы под ленточкой...

Ну, тут маг вовсю орёт, ёлка светится, веселье кругом, Глаша рядом сидит и руку мне на плечо положила, а мне - восемнадцать тряпнуло. Ну, я от кайфа-то и давай одну за другой опрокидывать. Забалдел - страшно. Помню, Глаша уже обнимает меня, целует, чё-то про братуху базарит. Потом я ещё стакан вдарил и - отрубился...

Пашка опять замолк. Хотя как-то не хотелось верить, даже как-то обидно было верить, что его могла полюбить красивая девчонка, но он так увлечённо расписывал...

– Ну!
– не выдержал теперь я.
– Не тяни душу, рассказывай.

Утром очухался - лежу на койке в большой комнате. Голова трещит, бока болят, всего выворачивает. Ничё не помню! В хате тихо, все свалили куда-то. Глядь, на столе графин с чем-то жёлтым стоит. Думал - квас и хватанул прям из горла. А там - горилка закрашенная. Сперва муторно стало, а потом ничё: кайф словил. Башка соображать чё-то начала. Думаю, как же я вчера Глашу-то проводил? Может, обидел чем? Может, наглел? Ничё не помню!

Но настроение уже балдёжней стало. Пойду, думаю, пока битлов послушаю. В свою комнату - торк. Закрыто. Я ещё не врубился и другой раз изо всей силы - торк. Задвижка выскочила (Рыжий запнулся), секу, на моей постели братуха с Глашей лежат... Обнявшись...

Признаюсь, меня поразил финал рассказа, да и Бориса, видно, тоже.

– Так что же ты сделал?
– осторожно спросил он. Пашка резко повернулся к нему.

– А ты бы чё на моём месте сделал, а? Ну, чё?.. Чё, думаешь, я из-за какой-то на братуху родного обижаться буду? Да их - море, а братуха-то один у меня! Он же один, братуха-то!

Рыжий откинулся на подушку. Мы с Борисом не знали, то ли посочувствовать ему, то ли, наоборот, обозвать идиотом. С одной стороны, действительно, стоит ли из-за такой убиваться? Но, с другой, если бы мой родной брат так по-сволочному поступил, я ему уж по лицу точно бы ударил...

Впрочем, брата у меня нет, так что Бог его знает...

– А клёвая она была, - с тоской вздохнул Пашка, - вспоминается часто.

Надо было что-нибудь сказать, но говорить не хотелось. Ну его, расслюнявился! Рыжий долго сопел в тишине.

– Ну что? Теперь мне рассказывать?
– спросил Борис.

– Давай, - отозвался я.

– У меня попроще было, - начал Борис, повыше устраиваясь на постели, а может, и сложнее. Это с какой стороны посмотреть.

РАССКАЗ БОРИСА

Началось это, когда я учился на третьем курсе института, под Новый год. До этого, если откровенно, в жизни моей ничего такого не было. Я случайно лопал в малознакомую мне компанию. Предновогодний вечер, как сейчас помню, был отменным - со снегом, с морозцем.