Но Ше-Киуно решил продолжить разговор.

– Вам нужен разлагающийся варк? – спросил он так, будто в случае положительного ответа сам брался доставить заказ в нужное место.

– Расскажи мне о варках. – Девушка склонилась над квадратной дырой в полу, и Ше-Киуно увидел ее голову. Но вот рассмотреть лицо не мог, слишком неудачно падал свет лежавшего на полу фонаря. А жаль, выражение лица могло бы дать намек на то, что у Мейт на уме. Слова лживы, даже когда их произносят от чистого сердца, а в общении между врагами они и вовсе превращаются в разноцветные шарики для жонглирования. – Расскажи! – потребовала Мейт. – Ты ведь много чего о них знаешь.

По интонациям голоса Ше-Киуно понял, что Мейт интересуют вовсе не клиническая картина и не изменения, происходящие с психикой больного. Тогда что же она хотела услышать? Ше-Киуно чувствовал, что ответ где-то рядом, нужно только руку протянуть. Но каждый раз, когда он пытался это сделать, понимание ускользало от него, как рыба-змея, когда пытаешься поймать ее голыми руками в корыте с мутной водой.

– Что же ты молчишь, ловец?

Вопрос прозвучал насмешливо, с издевкой даже, но Ше-Киуно и на этот раз не смог разгадать скрытого в нем второго смысла. Или он вообще уже ничего не понимал?

– Сколько мне здесь сидеть?

Задать такой вопрос похитителям никогда бы не пришло в голову самому Ше-Киуно. Вопрос подсказал ему Сун – призрак в ореоле голубых искорок. Призраки держались в стороне от люка – им не нравился свет. Как и рассчитывал Сун, вопрос вызвал недоумение у тех, кто находился наверху. Голова девушки исчезла из луча света – должно быть, Мейт удивленно смотрела сейчас на Ири. Мейт хотела знать, что скажет ка-митар? Быть может, он знает, как ответить на вопрос пленника?

Должно быть, из-за того, что он долгое время находился в темноте и безмолвии, Ше-Киуно отчетливо услышал то, что прошептал Ири:

– Спроси его о призраке.

Ани улыбнулся. Выходит, они охотились не за ним, а за его призраком? Безумцы.

Мейт совету Ири не последовала.

– Я хочу услышать твою исповедь, ловец, – произнесла она, вновь склонившись над люком.

– Ты разве толкователь? – усмехнулся Ше-Киуно.

– Для тебя – да, – ответила Мейт.

– Я не верю в Ше-Шеола, – покачал головой Ани.

– Тогда я стану для тебя Хоп-Стахом.

– Ну, это уже ближе к истине, – согласился Ше-Киуно. – Что именно ты хочешь услышать?

– Все. От начала до конца.

– Ребята, а вы меня, часом, ни с кем не перепутали?

Еще один вопрос, подсказанный призраками. Пусть глупый по сути, он был задан таким уверенным голосом, будто Ше-Киуно и в самом деле верил в то, что похитители могли спутать его с тем, кто был им действительно нужен. И снова после того, как он задал вопрос, наверху возникло замешательство. И снова Ири потребовал от Мейт:

– Спроси его о призраках.

Что ему дались эти призраки?

И снова Мейт проигнорировала требование Ири. Похоже было, что вовсе не мир и согласие скрепляют взаимоотношения этой парочки. Каждый из них хочет что-то свое. Но почему-то оба рассчитывают получить то, что каждому из них нужно, именно от Ше-Киуно. А он ведь обычный человек, на чудеса не способный.

– Я пока еще сама не знаю, что хочу сделать с тобой. – Мейт не произносила слова, а будто выплевывала их, как слишком горячее пюре, обжигающее язык, – смесь отвращения и страха.

Неужели она боится его, даже когда он сидит в погребе? Или девушку пугает то, что она собирается сказать? Нет, объяснил Ше-Киуно призрак, которого он называл Шор, она боится того, что уже сделала. А Ири? – спросил у призрака Ани. Ири не боится, ответил Сун, он сумасшедший. Значит, я не смогу с ними договориться? Ты рассчитывал на это?

– Ты решил провести меня, прикинувшись антикваром. – Мейт усмехнулась: не вышло, мол. – Я про тебя все знаю. Ты – ловец! – Пауза. Ани тоже молчал. – Почему ты не хочешь в этом признаться?

– Потому что это не так.

Ше-Киуно даже не старался быть убедительным, понимая, что затея все равно безнадежная. Девчонка вбила себе в голову какую-то дурацкую идею и теперь пытается реализовать ее. С его, Ани, помощью. Может быть, она тоже сумасшедшая, как и ее дружок? Нет, ответил Сун. Тогда чего она от меня хочет? Призраки ничего не ответили. Не хотели говорить или не знали? Скорее всего не знали – призраки ведь тоже не всеведущи.

– Я слежу за тобой уже полтора больших цикла.