Чтобы как-то выйти из неловкого положения, я взмахом руки подозвал девчушку лет тринадцати, разносившую пиво, и, дав ей пенни, велел принести два стакана.

Вновь обратив свой взгляд на Шекспира, я уже знал, как построить дальнейшую беседу. Единственное, что беспокоило меня в этот момент, это то, что внезапное появление Алекса и Ручинкина могло все испортить.

– Мне известно, что помимо игры в спектаклях вы небезуспешно пробуете свои силы в искусстве драматургии, – сказал я.

К моему величайшему недоумению, Шекспира подобное заявление ничуть не удивило. Усмехнувшись, он подцепил пальцами стопку бумаги, лежавшую перед ним на столе, чуть приподнял ее и снова бросил, произнеся при этом лишь одно слово:

– Пачкотня.

Внутри у меня все похолодело. Я готов был услышать все что угодно, но только не столь уничижительный отзыв драматурга о своем творчестве.

– Вы несправедливы к себе, – с укоризной покачал головой я.

Но получилось это у меня как-то не совсем убедительно.

– Вы тоже пишете? – спросил у меня Шекспир.

– Пожалуй, – подумав, кивнул я.

Девчушка поставила на стол наполненные пивом стаканы, один из которых я пододвинул Шекспиру.

Коротко кивнув в знак благодарности, Шекспир взял стакан и разом ополовинил его.

– Позвольте спросить, над чем вы сейчас работаете?

Шекспир поставил недопитый стакан на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Делаю переработку пьесы «Томас Мор» по заказу «Комедиантов Пембрука».

– Чья пьеса? – спросил я.

– Кажется, ее купили у «Комедиантов графа Лестера». Они играли ее в течение года, так что, сами понимаете, показывать ее снова в том же виде было бы глупо. Я даже придумал для нее новое название: «Жизнь и смерть одного придворного».

Название показалось мне не очень-то удачным, но я не стал акцентировать на этом внимание.

– А кто автор пьесы? – уточнил я свой вопрос.

– Представления не имею, – Шекспир безразлично пожал плечами и сделал глоток пива.

Взглянув на лист бумаги с перечеркнутым текстом, я спросил:

– И как продвигается ваш труд?

– Не очень, – небрежно махнул рукой Шекспир. – Но думаю, что через пару недель закончу. – Наклонившись ко мне, он доверительным тоном сообщил: – Деньги нужны до зарезу.

– Рассчитываете заработать? – с пониманием улыбнулся я.

– Обычно за пьесу платят пару фунтов. Но мне обещали только половину суммы. Пьеса не новая, да к тому же это мой первый опыт.

– Уверен, вас ждет успех, – ободряюще улыбнулся я.

Шекспир только хмыкнул в ответ.

– Наверное, вы занимаетесь не только переработками чужих пьес, но и подумываете о чем-то своем, – весьма прозрачно намекнул я.

Но Шекспир как будто не понял, о чем я говорю.

– Какое там свое, – вновь махнул он рукой. – Есть у меня один славный сюжетец, да только заняться им некогда. Помимо «Томаса Мора», я до конца года должен сделать для «Комедиантов Пембрука» еще два переложения.

– Вы зарываете свой талант в землю! – возмущенно воскликнул я. – Вам следует писать собственные пьесы!

Шекспир глянул на меня как-то странно. Должно быть, ему не понравилась моя чрезмерная горячность.

– Вам-то что за дело? – недовольно буркнул он.

Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух через чуть приоткрытые губы.

– Давайте еще закажем пива, – предложил я и, не дожидась ответа, махнул рукой девчушке.

Решение созрело буквально за пару минут. К тому моменту, когда девчушка принесла пиво, я уже готов был совершить величайшую глупость в своей жизни.

– Послушайте, – сказал я, передавая Шекспиру стакан. – У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

К тому времени, когда вернулись Алекс с Ручинкиным, я уже сидел на прежнем месте, неторопливо потягивая пиво.

Не знаю, что уж Алекс сделал с нашим третьим спутником, но выглядел Ручинкин заметно посвежевшим. Пива заказывать он больше не стал, но зато в момент расправился с парой голубей, которых заказал для него Алекс.

Зато я, должно быть, выглядел совершенно потерянным. На вопросы, которые задавал мне Алекс, я отвечал невпопад, почти не задумываясь над смыслом того, о чем меня спрашивали. Мне казалось, что со всех сторон в мою сторону обращены обличающие взгляды. Я с ужасом ждал, что в любую секунду кто-нибудь из посетителей таверны поднимется и, указав на меня пальцем, громогласно провозгласит: «Он заключил договор с Шекспиром!»

В какой-то момент я готов был даже сорваться с места, подбежать к Шекспиру и сказать ему, что наша сделка отменяется. Но когда я как бы ненароком глянул через плечо, то увидел, что угол стола, за которым он еще недавно сидел, пуст. Не помню точно, но, должно быть, в этот момент я с облегчением перевел дух. Пути назад уже не было. Все, что мне теперь оставалось, – предоставить событиям течь своим чередом.