– Эй, – негромко окликнул Граиса Грудвар. – Ты что молчишь?

– У каждого свой Путь к Поднебесному, Грудвар, – ответил ему Граис. – И если уж ты встал на него, то идти следует до конца.

– Ты хочешь сказать, что у нас с тобой разные пути?

– Похоже, что так.

– Разве ты не хочешь увидеть Йер свободным?

– Сейчас не время говорить об этом. – Граис вздохнул. – Я очень устал… Мне нужно хотя бы немного отдохнуть…

– Ну-ну…

Граис услышал, как зашелестела солома, – Грудвар отодвинулся в сторону от него.

Граис выпрямил спину и, расслабив мышцы шеи, опустил подбородок на грудь. Скрестив ноги на полу, он положил руки между коленей. Сделав три глубоких вдоха, Граис погрузился в медитационный транс, который должен был помочь ему восстановить силы. Ему предстояло еще, как минимум, два дня провести в этом жутком месте.

Перед самым рассветом Граиса вернул в реальность страшный предсмертный хрип, вырвавшийся из горла Митея.

Наклонившись, Граис приложил два пальца к шее страдальца и понял, что ему уже ничем нельзя помочь.

– Что там еще? – заворочался разбуженный старик.

– Митей умер.

Граис сложил руки Митея на животе. Проведя ладонью по лицу мертвого, он закрыл ему глаза.

– Ну вот, – забрюзжал старик. – Теперь у нас еще и покойник, которого неизвестно когда отсюда уберут.

– В чем бы меня ни обвиняли, я не должен находиться в одной камере с мертвецом! – неожиданно закричал вскочивший на ноги Грудвар. – Пусть убирают его немедленно! По такой жаре он к полудню завоняет!

Грудвар бросился к двери и изо всех сил принялся колотить в нее кулаками.

– Эй, ты что это так раздухарился? – удивленно повернулся в его сторону старик. – Плети захотел?

Словно не слыша обращенных к нему вопросов старика, Грудвар продолжал колотить в дверь камеры, теперь еще пустив в дело и ноги. Гул от его ударов стоял такой, словно колотили в пустую бочку.

– Открывайте, поганцы! – надрывая глотку, орал Грудвар. – Открывайте, чтоб вам пусто было!..

Граис не мог взять в толк, что вдруг случилось с уравновешенным и, как ему казалось, умеющим контролировать себя Грудваром? Что за бес в него вселился? Если шалеи и явятся на его крик, то явно не за тем, чтобы убрать мертвого, а чтобы урезонить живых.

Граис поднялся на ноги, собираясь подойти и успокоить Грудвара, когда на дверь обрушился еще один тяжелый удар, теперь уже снаружи.

– Умолкните, твари! – рявкнул из-за двери шалей и снова ударил в дверь чем-то тяжелым. – Днем всех выставлю на солнцепек!

– У нас в камере покойник! – крикнул Грудвар.

– Вы все там покойники! – хохотнул в ответ шалей. – Утром придет ми-шалей, он и разберется, кого из вас уже пора отдать гаратам!

– Уберите мертвого из камеры! – заорал Грудвар и снова что было сил принялся колотить ногами в дверь.

– Ну ты меня достал, отродье!..

Глухо стукнул откинутый в сторону засов, и дверь камеры распахнулась настежь. В тусклом свете масляных ламп, освещающих коридор, в дверном проеме возник силуэт высокого, широкоплечего шалея. Всклокоченные волосы у него на голове не были прикрыты кожаным шлемом, – должно быть, шум, поднятый Грудваром, заставил охранника встать с ложа, на котором он отдыхал. Недовольный, заспанный вид шалея явно не сулил беспокойному арестанту ничего хорошего.

– Ну что, тварь, хочешь оказаться вторым покойником в этой камере?

Шалей сделал шаг через порог, поигрывая концом толстой плети. Копье он держал на сгибе локтя левой руки, направив в сторону Грудвара широкий листообразный наконечник, способный с одного удара распороть человеку живот от пупка до солнечного сплетения. За его спиной в коридоре, привалившись плечом к стене, стоял еще один охранник.

Окинув взглядом остальных находящихся в камере заключенных, шалей неожиданно взмахнул плетью, и левую щеку Грудвара распорола красная кровоточащая полоса. Шалей довольно хохотнул и не спеша занес плеть для нового удара.

Вопреки его ожиданиям, заключенный не отшатнулся в сторону, пытаясь руками прикрыть голову. Вместо этого, приняв на шею новый удар плети, он кинулся на охранника. Шалей выбросил вперед руку с копьем, но Грудвар, нырнув под древко, в одно мгновение оказался рядом с противником. В руке у него была зажата длинная и острая щепа, которую он давно уже выломал из дверного косяка. Коротким сильным ударом Грудвар вогнал кусок дерева шалею в горло.

Охранник, находившийся в коридоре, спросонья, должно быть, даже не успел понять, что произошло, когда Грудвар, подхватив выпавшее из рук смертельно раненного шалея копье, направил его в сторону второго противника. Шалей захрипел и дико вытаращил глаза, когда плоский наконечник копья вспорол ему живот. Он открыл рот, чтобы закричать, но только кровь забулькала у него в горле.