Я был уже почти уверен в том, что клиппер не сработает и на этот раз, и все же колени мои и кисти рук предательски задрожали, когда я с отчетливой ясностью понял, что мы обречены навсегда остаться среди этих иллюзорных песков, порожденных нашим же воображением. И даже не навсегда, а лишь до тех пор, пока сознание наше не устанет воспринимать окружающий пейзаж как частицу реальности, к которой мы принадлежим.

Я еще раз передвинул курсор клиппера, на этот раз почти на середину шкалы, и снова нажал кнопку. Клиппер не работал.

– Отпусти мою руку, – тихо попросил меня Витька.

Я медленно разжал пальцы.

Витька сел на песок, подтянул к себе колени и обхватил их руками.

Никаких объяснений не требовалось – все и без того было ясно. Пытаясь поймать в ловушку Одиссея, мы сами угодили в западню. Теперь Одиссею даже ничего не нужно было делать. Он мог просто сидеть и ждать, когда вместе с придуманным нами пейзажем мы погрузимся в бездну, на краю которой попытались станцевать свой последний танец.

– О, Одиссей, муж хитроумный! Сотни уловок ты держишь в запасе! – Должно быть, от охватившего его волнения Менелай перешел на гекзаметр, от которого вроде бы уже навсегда отказался. – Должен был знать я, что нам ты готовишь погибель! Должен был помнить о том, на что ты способен!

Только этого мне сейчас недоставало! Еще один кандидат на роль страдальца, готовый взять на себя ответственность за то, что с нами произошло. Наверное, теперь и мне следует пасть на песок и в отчаянии рвать на себе волосы.

Нет, друзья мои, не дождетесь от меня такого! Если мне и суждено в ближайшие несколько минут превратиться в ничто, то я уж попытаюсь сделать это до конца сохраняя достоинство и хладнокровие. Ну, по крайней мере, насколько мне это удастся. В конце концов, я никогда не считал себя героем, способным с презрительной усмешкой взглянуть в глаза смерти. И сейчас мне было так же страшно, как всем остальным. Чертовски страшно.

Но это был не безумный ужас, когда хочется бежать куда глаза глядят, не парализующий испуг, сковывающий суставы и превращающий мышцы в камни, не безумный, отупляющий страх, лишающий способности здраво оценивать происходящее, и даже не животный ужас, под воздействием которого человек может совершить то, на что не способен в обычном своем состоянии. Страх, который жил во мне, был похож на то странное, ни с чем не сравнимое ощущение, которое испытываешь, стоя на краю разверзающейся под ногами бездны. Тебе и жутко – дух захватывает, стоит только представить, как, оступившись, ты туда падаешь, – и одновременно хочется подойти к самому краю пропасти, чтобы, заглянув вниз, увидеть, что же там находится. И самое удивительное, ты точно знаешь, что ровным счетом ничего там не увидишь. Во всяком случае, ничего такого, ради чего стоило бы рисковать жизнью. И все равно не можешь побороть это странное, гипнотическое влечение бездны, которая не просто манит, а словно бы втягивает в себя.

– Эй! Эй! Эй! – услышал я троекратный окрик Менелая. – Анатолий! Вас повело не в том направлении!

– О чем ты? – не понял я.

– Сейчас нужно думать не о том, как красиво и с достоинством покинуть сию юдоль печали и скорби, а о том, как бы остаться живым!

Я обреченно покачал головой.

– По-моему, у нас нет никаких шансов.

– Да бросьте вы, уважаемый! – с возмущением воскликнул Менелай. – Это у меня нет никаких шансов, потому что я и без того уже мертв!

– Одиссей каким-то образом блокировал работу клиппера.

– Значит, нужно попытаться отыскать иной способ выбраться из этого мира!

Менелай произнес это так уверенно, что еще бы чуть-чуть, и я поверил ему.

Но в этот момент взгляд мой случайно упал на ноги Витьки, и я с ужасом понял, что не могу разобрать, что за обувь на них надета. Начиная с колен, контуры ног моего приятеля расплывались, постепенно теряя четкость, а ступни его уже почти сливались с поверхностью песка, на который были поставлены.

– Вить, – негромко окликнул я его.

Витька медленно повернул голову в мою сторону.

Увидев глаза приятеля, я был поражен. Никогда еще взгляд Витьки Кровица не был таким пустым и тусклым, абсолютно равнодушным ко всему, как сейчас.

– Клиппер не работает, – сказал я, не придумав ничего лучшего.

Витька ничего не ответил.

– Менелай считает, что нужно попытаться выбраться отсюда каким-нибудь другим способом.

По-прежнему молча, Витька достал из кармана мятую пачку сигарет «Памир». Вытянув одну сигарету из пачки, он хотел было сунуть ее в рот, но, передумав, кинул в сторону. Не пролетев и метра, сигарета растворилась в воздухе.

Витькино лицо скривилось. Гримаса была похожа одновременно и на кривую, мерзкую усмешку, и на попытку удержать рвущиеся из груди рыдания.

– Тебе нужны еще какие-то аргументы? – не глядя на меня, спросил он сдавленным голосом.

Я приподнял левую руку и развел пальцы в стороны. Очертания ладони были пока еще четкими, но казалось, что кожу покрывало какое-то слизистое полупрозрачное вещество, полностью скрывающее ее фактуру.

– Хватит! – резкий удар в плечо едва не опрокинул меня на песок. – Заставь своего друга подняться на ноги!