Острие вонзилось ему в переносицу. Олег ожидал услышать хруст тонких костей, но щелкнуло, словно лопнул туго натянутый бычий пузырь, ослепительно вспыхнуло. Он успел прикрыть глаза, и на камень медленно осел нелепый балахон.

— Эх, Томас, — прохрипел Олег, — Томас...

Грудь его часто вздымалась, в горле сипело. Шатаясь, начал спускаться, а когда дыхание почти выровнялось, побежал вниз, прыгая с камня на камень, с уступа на уступ как горный козел, только что не бросался на рога, как делают самые лихие.

Внизу живописный грот приглашающе звенел серебристыми струями. В небольшом водопаде прыгали форели, крупные такие лобанчики.

Он был уже внизу, когда из-за скалы выбежали трое с огненными мечами. Олег оглянулся, чувствуя, что попал в западню, сзади неслись еще двое. Он затравленно огляделся по сторонам. Передние выставили пылающие мечи на вытянутых к нему руках. Их свет был ослепляющ, Олег ощутил резь под веками. Перед ним поплыли темные пятна. Оглянулся, серафимы перешли на шаг, их мечи на локоть длиннее мечей архангелов, а пылали еще ярче.

— Стой, — крикнул первый гневно. — Кто ты, посмевший?

— Я, посмевший, — ответил Олег сдавленным голосом. Он лихорадочно искал выход, но не находил. С такими противниками встречаться не приходилось, и все его воинские трюки сейчас только псу на подстилку. — А кто вы?

— Здесь спрашиваем мы, — отрубил первый архангел.

— И караем, — добавил второй.

Лицо его было суровое, аскетичное, изрезанное глубокими морщинками. Глубоко посаженные глаза смотрели ненавидяще.

— А что вы хотите? — спросил Олег.

Он чувствовал, что вопрос звучит глупо, но мысли метались как вспугнутые воробьи в запертом сарае. Холодок ужаса сковал грудь, он силился раздвинуть губы у приветливой усмешке, но не мог. Впервые пожалел, что все еще в звериной шкуре, пора бы сменить к чертовой бабушке, волосы отросли как у дикого человека, рыжий, а рыжих, как всем известно, в раю нет...

Архангел сказал звенящим голосом:

— Ты мог бы ответить... и прожить чуть дольше. Рафаил, убей его.

— Рафаил? — вырвалось у Олега. — Он же целитель!

— Он и от жизни исцелит, — сказал архангел. Он искривил губы в злой гримасе. — Он, кстати, не один такой целитель.

Рафаил шагнул вперед, Олег затравленно оглянулся. Дорогу обратно загородили три серафима. Они не двигались, предоставив слово и дело архангелам, но три огненных меча были направлены в его сторону.

— Погодите... — вскрикнул Олег, — но вы не должны подниматься на седьмое небо! Это же... это...

Михаил бросил надменно:

— Сегодня день особый.

— Из-за нас? Из-за двоих людей? — вскрикнул Олег. — Почему такая суматоха? Почему нас пытались заманить сюда еще на земле?

Михаил презрительно скривил губы. Если Олег и надеялся перед гибелью получить ответ, он ошибся. Рафаил вскинул карающий меч. Олег инстинктивно поднял над головой посох, в то же время понимая, что не устоит перед двумя архангелами, привыкшими общаться с людьми, самыми умелыми воинами на свете, успел увидеть возникшее за спинами архангелов что-то нелепое, железное, раздался могучий рык, и Олег, мгновенно поняв не умом, а чувствами, с поднятым посохом развернулся к серафимам, прыгнул, взревев еще страшнее.

Грохот, крики, удары, на белоснежный песок медленно осели, колыхаясь в воздухе, белоснежные хитоны. Огненные мечи, коснувшись земли, превращались в тени, проседали вглубь, и снова песок был безмятежно чистым.

Он обернулся, все еще озверелый, с колотящимся бешено сердцем. Железная фигура в могучем взмахе взметнула над головой тело Михаила, ударила оземь с такой силой, что в стороны брызнули длинные струи огня, а белая хламида разлетелась на лохмотья. Тело Рафаила уже расплывалось, Олег успел увидеть только разрубленную голову и грудь. Зу-л-Факар разрубил архангела так же, как Томас рубил простым англским мечом сарацин: от макушки и до пояса.

Томас хрипел, пошатывался, хватался за грудь. Из разбитого рта текла кровь, на правой щеке пламенела широкая ссадина.

— Ого, — выдохнул Олег, — Томас.... уф... а ты выглядишь просто замечательно. Как будто по тебе проскакала ваша знаменитая тяжелая конница. Рыцарская конница! У каждого коня задница в сто пудов весом.

— Иди ты, — ответил Томас, он дышал тяжело, сплевывал кровь, железо доспехов погнулось, в трещины набилась грязь, на щеке из ссадины выступили крупные капли крови.