– Трех? – удивленно переспросил Павел.

– Да. Один – наемник, другой – седой, бородатый старик, который, как мне потом рассказали, помешал мне отдать концы, и третий – бестелесник: небольшого роста, лысый, весь какой-то синюшный, но крепкий, мускулистый.

– Шайха! – догадался Павел.

– Не знаю, – пожал плечами Пилат. – Не помню, чтобы при мне его называли по имени. Я рассказал им о тебе и посоветовал, как добраться до Катнара. Почему-то они решили, что оттуда смогут тебе помочь.

– Они и помогли: я не сомневаюсь, что это они передали мне меч.

– Ну а я, как только малость оклемался, тоже решил идти тебе на выручку. Профессиональная гордость не позволяла бросить клиента в беде.

– Как оказалось – не зря.

– Теперь я готов выполнить наш договор, деньги-то я уже с тебя взял. Идем в Хайралак?

– Нет. Лучше – в Катнар.

– В Катнар так в Катнар, – с готовностью согласился Пилат. – Туда и дорога короче.

Понтий Пилат откупорил еще одну бутылку пива.

– Люблю пиво! – произнес он с чувством, вытирая губы ладонью.

– Я уже заметил, – рассмеялся Павел. – Слушай, а что за мешочек ты оставил вчера возле пулемета? «Подарок центурионам», помнишь?

– О, это мое секретное оружие, – с гордостью произнес Пилат. – Слепящие мушки. Я собираю их на Черном болоте в стране Эргов. Совсем крохи, размером с полногтя, но, когда они злятся, их брюшка вспыхивают ярким светом, способным ослепить даже при ярком солнце. Надеюсь, они доставили центурионам несколько неприятных минут.

Пилат хохотнул, но внезапно затих и прислушался.

– Скребется кто-то, – удивленно произнес он.

Павел затаил дыхание и услышал наверху тихое царапанье.

– Центурионы? – тихо спросил он.

– Нет, – уверенно махнул рукой Пилат. – Им нас не найти. Наверное, зверь какой-то.

Пилат поднялся по лестнице, выдвинул какую-то трубу и посмотрел в нее.

– Ну точно, – удовлетворенно произнес он. – Иди, посмотри.

Павел поднялся, посмотрел в переданный ему Пилатом окуляр и увидел веселую собачью мордочку.

– Это же та такса, которая принесла мне меч! – радостно воскликнул Павел. – Давай откроем.

– Нет, подожди, – Пилат снова забрал у Павла трубу. – С чего бы вдруг такса стала одна по лесу разгуливать, да к тому же именно вокруг нашего пня? Не привела бы кого за собой.

Пилат внимательно разглядывал окрестности через самодельный перископ.

– Есть, – свистящим шепотом произнес он. – Смотри – центурионы. Странные какие-то, без шлемов.

Павел взглянул в окуляр и, повернувшись к Пилату, подмигнул.

– Открывай, – сказал он. – Это свои. Одного из этих центурионов я точно знаю.

– Уверен? – с сомнением спросил Пилат. – Чем эти свои в Империи Глоров занимаются?

– Тем же, чем и ты, – ответил Павел. – Открывай, не бойся.

Пилат, все еще с некоторой долей сомнения, пожал плечами и дернул за рычаг. Пень отъехал в сторону. Сверху сразу же раздался торжествующий собачий лай.

Понтий Пилат выглянул наружу: с десяток винтовочных дул были направлены в его сторону.

– Эй-эй, спокойнее, – миролюбиво поднял руки Пилат. – Как мне сказали, вы – свои. Выходит, что и я тоже свой.

Минуя Пилата, в лаз нырнула такса и, прыгнув на руки Павлу, радостно поскуливая, принялась облизывать ему лицо.

Вслед за Пилатом в убежище спустились восемь человек, одетые, как центурионы. Среди них был Чет. В помещении сразу же стало тесно.

– Хорошо устроились, – одобрительно произнес Чет, осмотревшись по сторонам.

– Для себя делал, – с гордостью ответил Пилат.

– А мы-то думаем: что со Снупи происходит? – один из людей, поймав бегающую между ног таксу, ласково потрепал ее за загривок. – Смотрим, крутится вокруг пня и никак уходить не хочет.

– А ты говорил, ни одна собака не найдет, – улыбнулся Пилату Павел.

– Ну, видно, только одна такая и есть, – несколько смущенно ответил Пилат, погладив Снупи.

– Да, другую такую собаку, как Снупи, надо еще поискать, – поддержали его.

Понемногу суета улеглась, все как-то устроились. Пилат выставил на стол еду и ящик пива.

– Ты что это вдруг чуть ли не через главные ворота ломанулся? – спросил у Павла Чет. – Мы-то ждали тебя со стороны сада, там в замке самое слабое место. И Снупи туда же прислали, думали, ты догадаешься. А ты – через центр, да еще средь бела дня!