– Вы знаете историю Иова, мистер? Удивительное стечение счастливых обстоятельств.

– Напротив, мистер.

– Не напротив, - упрямо мотает головою Ундерлип.
– Совсем нет. Его беда была в том, что его капитал не находился в акциях. Хлебные акции лезут в гору от неурожая, от аварии хлебных транспортов. Такую же привычку имеет рента. Поняли, мистер?

– Очень.

– Нет, вы не поняли!
– резко произносит Ундерлип и, наклонившись к Эдварду Блюму и дыша ему в лицо запахом сигары, шепчет: - Несчастье за несчастьем. Пожар на самом большом элеваторе в Филадельфии. До последнего зерна.

– Но прокуратура, мистер?

– Элеватор наш. И прокуратура тоже... тоже наша. Ундерлип делает жест, означающий, что прокуратура наша: он сжимает в кулаке воздух, символизирующий прокуратуру, и грохочет:

– Хо-хо, х-хо-хо!

– Хе-хе-хе, - трещит сухоньким смешком Эдвард Блюм.
– Будет сделано, мистер Ундерлип;

Шипя шинами по асфальту, несется желтый автомобиль. Кожаные подушки удобно пружинятся под сиденьем и за спиной Ундерлипа.

Лампочка струит сверху опаловые ручьи света.

Тротуары запружены котелками, шляпами, кепи. Котелки, кепи и шляпы живыми гроздьями унизывают вагоны трамвая и воздушной железной дороги. Они низвергаются говорливым водопадом в люки тоннеля метрополитена. Рестораны, кафе, бары, кино, кабаре глотают реки шляп, кепи, котелков.

Статистика показывает... Позвольте, при чем статистика? Ах, да! Это по поводу населения Нью-Йорка. Оно выросло на сто процентов. Котелков, кепи, шляп стало вдвое больше. Каждая кепка ест хлеб. Каждая! И все они вместе едят хлеб. Вдвое больше.

Что такое человек? Г-м! Живая двуногая рента. Как котируется на бирже человек?

Ундерлип улыбается. Трясутся пухлые щеки, дрожит цепочка, выбегающая огненной струйкой из жилетного кармана, зыблется упругое полушарие живота...

И вдруг... Именно вдруг. Автомобиль неожиданно застопорил. Захрюкал рожок. Еще раз. Ни с места.

В чем дело? Ундерлип откидывает форточку в передней стенке автомобиля.

– Что случилось, Бенни?

Но от Бенни нет ответа. Шевелит губами, а звук не долетает. Потому что шляпы, котелки и кепи сбились сплошной массой. Рты в движении. Звенит воздух. Факелы. Огненные копья огней. Знамена. Ревет контрабас и бухает барабан.

Когда над головами не красные лоскутья, а полосатые американские флаги, то дубинки полисменов не имеют работы. Оркестр играет "Янки-Дудль", котелки и кени поют "Янки-Дудль". Ку-Клукс-Клан. Полезные ребята.

Ундерлип выходит из автомобиля. Становится рядом с молодцом в полосатой фуфайке и кепке с надорванным козырьком. Сам Ундерлип - хлебный король, вплетает свой благородный голос в хор и с чувством поет "ЯнкиДудль".

Верзила в полосатой фуфайке хлопает по плечу Ундерлипа и подмигивает подбитым левым глазом. Ну, это немножко слишком. Ундерлин отодвигается в сторону и становится на подножку своего автомобиля.

Ионафан Кингетон-Литтль. Вождь американских патриотов. С позволенья мистера, он воспользуется автомобилем, как трибуной. Ундерлип позволяет.

Ионафан Кингетон-Литтль - пухленький катышок, но голос у него иерихонская труба. Тише! Тише! Слово Кингстону-Литтлю.

– Плевать на демократов! К черту социалистов!

Америка для чистокровных американцев. Негры, евреи, китайцы, немцы все зеленые трепещите! В Америке будет сильная национальная власть. Работу и права только американцам. Остальные пусть убираются ко всем чертям!

Кепки и котелки летят в воздух. Подброшенный сотнями рук Ионафан Кингетон-Литтль летит в воздух. Гремит "Янки-Дудль". Ревет труба. Бухает барабан.

Полезные ребята. Ундерлип лезет в автомобиль, удобно усаживается на упругом сиденье и напевает про себя;

– Три-ди-дим-ди!

Рожок хрюкает три раза, и автомобиль трогается в путь.

II

Поднимаясь в лифте на десятый этаж, Ундерлип пребывает в неизменно отличном расположении духа и, продолжая напевать свое "три-ди-дим", снисходит до маленького панибратства с мальчиком в красной курточке, в галунах и золотых пуговках, поднимающим лифт. Он захватывает двумя пальцами, большим и указательным, розовую щеку мальчика и щиплет ее:

– Три-ди-ри... Имя?

– Тедди, мистер.

– Возраст?.. Ди-ри-дим.

– Четырнадцать, мистер.

– Ди-ри-ди-ди... Патриот или красный? Хо-хо!

– О, мистер! Мой дядя...

– Что твой дядя, бой?

– В организации Кингстон-Литтля.

– Дри-ди-ри-дим... Получай, бой.

Маленькая желтая монетка перекатывается из пухлой ладони Ундерлипа в сложенную лодочкой ладонь юного патриота, у которого на щеке цветет розочка от снисходительного щипка хлебного короля.