Один из чужих грубо подтолкнул его вперед. Ему не дали остановиться, пока он не свалился в эту же колыбель, на свою мать...

— Нет!!! — застонал Пол.

Разум покидал его. Юноша осознал наконец, зачем его привели сюда, он понял, что сейчас сойдет с ума.

Чужие хотели, чтобы они спарились, а в результате получились новые, здоровые инкубаторы.

Пол почувствовал, что помещение плывет у него перед глазами, спускается тьма, он ничего не видит. Он понял, что не сможет долго оставаться в сознании, а упадет в бездну. Юноша склонился над своей матерью, чужие подошли поближе и начали с ликованием шипеть.

Пол вспомнил ее улыбку, ее смех, то, как она обычно дотрагивалась до волос, если нервничала. Все это безвозвратно ушло, было отнято от нее навсегда...

Он нежно опустил свои дрожащие руки на распухшее горло своей матери и сделал то, что только можно было сделать в этом случае, чтобы прекратить ее страдания.

Одно из чудовищ завопило, попыталось остановить Пола, но оно было ослаблено болезнью — и опоздало. В последние секунды своей жизни Люсиан Чурч открыла глаза, они начали вылезать у нее из орбит. Она увидела, что ее душит ее же собственный сын, а он увидел боль и безумие в ее взгляде.

Но не только их: в самый последний момент в глазах Люсиан Чурч появилась благодарность. Пол заплакал. Он снова и снова произносил ее имя, а помещение кружилось вокруг него все быстрее и быстрее, чужие схватили его и стащили с ее изуродованного трупа.

В глазах у Пола все потемнело. Он потерял сознание.

— Когда я снова пришел в себя, я оказался привязан к одной из стен их родильной пещеры. Чужие понимали, что у них остался последний шанс. Они принесли зародыш и показали его мне. Болезнь уже охватила их всех, даже зародыша. Он был слабым и беспомощным. Взрослые особи вынули его из какой-то оболочки. Один чужой силой раскрыл мои губы и протолкнул зародыша вниз по трахее мне в грудь.

Чурч замолчал на несколько секунд, понял, что не в состоянии продолжать свой рассказ, по крайней мере пока. Прошло столько лет, а он отлично помнил, что происходило тогда, ему пришлось многократно пережить тот ужас в кошмарных снах: цепкий хвост сворачивается, загибается, проходит по его горлу, ему нечем дышать...

Чурч поднял глаза и увидел Креспи и МакГиннесс. Они ждали продолжения. По выражениям их лиц невозможно было понять, что они думают в этот момент. В конце концов молчание нарушил Креспи, спросив тихим слабым голосом:

— Но как... Как вы уцелели?

Чурч кисло улыбнулся:

— А кто говорит, что я уцелел?

Чурч внимательно посмотрел на лица Креспи и МакГиннесс, увидел, что они поражены и шокированы, и решил открыть им все до конца. Требовалось еще много всего сделать, а эмоции, испытываемые им теперь, несколько отличались от тех, которые он ожидал, начиная рассказ. Чурч надеялся на катарсис, понимание, но сейчас он чувствовал себя... грязным.

«Все придет позднее», — решил он.

— Наверное, я подумал, что меня в конце концов убили, но это блаженное забытье прошло, и я проснулся. Я был один и чувствовал тяжесть в груди — там сидел паразит. Мне было мерзко и противно. Это ощущение того, что ты несешь в себе больного зародыша чужого, ни с чем не сравнимо. Его невозможно описать. Он постоянно шевелился внутри меня, и я знал, что меня ждет.

Из-за болезни чудовища были ослаблены и не смогли крепко меня привязать. Я без труда оторвался от стены. Ко мне не подошло ни одно из них и не остановило меня. Везде вокруг стоял запах смерти: от умерших чужих и людей...

В пещере царила полутьма, пахло гнилью и разлагающимися трупами. Качаясь и падая, я пошел прочь. Я понял, что схожу с ума от пережитого ужаса и от того кошмара, который ждал меня впереди.

Я не стал искать своего отца. У меня не было ни малейшего желания видеть, что они с ним сделали. Мне хотелось одного: умереть, но только не в этом жутком логове.

Выход из пещеры никто не охранял. Я понял, что все твари мертвы. Тем не менее я все равно ожидал, что меня каким-то образом остановят. Я не допускал мысли, что мне дадут вот так просто взять и уйти, словно и не было того кошмара, который довелось испытать. Но я вышел на открытый воздух, из ада на свет Божий, в то место, которое когда-то показалось мне Раем.

Свежий воздух, яркий свет были чем-то совершенно новым для моих растерзанных чувств. Я упал рядом с выходом из логова, но был счастлив, осознавая, что по крайней мере умру под лучами солнца, а не в мрачной пещере.

Через какое-то время я понял, что могу встать и идти дальше. Я проследовал мимо корабля контрабандистов и подошел к «Инкунабуле». Наш корабль совсем не пострадал, все системы работали прекрасно.

Я почувствовал, что я наконец дома, в своем уютном родном корабле, где я знал каждый уголок. Мне показалось, что меня окружают дружелюбные привидения, любящие меня. По земному календарю я вычислил, что находился в логове сорок три дня, а не вечность, как мне представлялось.