"Я и стал другим", - чуть было не ляпнул Стас, но благоразумно промолчал: на днях он впервые в жизни получил "двойку" - не знал принципа инвариантности, который, как выяснилось позже, придумали именно астрофизики. Дед рассвирепел страшно!

Покончив с Паниной, он вспомнил-таки инвариантность, а потом долго распространялся о зарождении и эволюции звезд, их энергетическом равновесии и все о том же красном смещении.

Стас миллион раз слышал, что, поскольку спектр звездного света смещен в "красную" сторону, звезды, в соответствии с эффектом Доплера, разбегаются. А если бы смещение спектра было противоположным, фиолетовым, то они сбегались бы.

"Как на пожар!" - уныло подумал Стас.

Собрались гости, и дед решил окончательно доконать Стаса.

– Подумать только, - ворчал он, демонстративно не глядя на внука, возомнил себя изобретателем.
– Но что сие такое, изобретательство? Перетасовка известных вариантов, копание в частностях!

Стас невольно вспомнил знакомого с его устройством для вбивания и подумал, что дед в чем-то прав. Самую малость, но прав...

– Только наука - творчество!
– продолжал витийствовать академик.

– А искусство, литература?
– запротестовал один из гостей, известный писатель, редактор толстого журнала.

– Гм-м... В некоторой мере и литература.

– Что значит "в некоторой мере"? Если вы имеете в виду фантастику... научную, разумеется, то я согласен с вашей оговоркой. Настоящая же литература...

– Не обижайте изобретателей!
– вмешался маститый инженер, возглавлявший крупное предприятие.
– Ученые, литераторы... А кто создал одну из первых паровых машин - Герике, Паскаль? Дудки! Неграмотный девонширский кузнец Ньюкомен!

– Браво!
– фыркнул академик.
– К дьяволу ученых, дорогу неучам! Изобретай, внук мой! Ты неуч, у тебя получится!

– Не передергивайте!
– рассердился инженер.
– Время одиночек прошло. И в изобретательстве, и, между прочим, в науке. Одиночке уже не по силам ни серьезное исследование, ни углубленный патентный поиск. Только коллектив...

– Дед, можно я пойду в обсерваторию?
– не выдержал Стас.

Обсерватория была оборудована стареньким зеркально-линзовым телескопом. Дед научил Стаса обращаться с ним. Стас неплохо ориентировался в карте звездного неба, безошибочно находил созвездия Большого Пса и Ориона, мог проследить Млечный Путь от этой его южной ветви через Персей, Кассиопею, выделяющийся блеском Лебедь до созвездий Змеи и Скорпиона на севере.

И всякий раз, когда он, внутренне напрягшись, приникал к окуляру, его оглушала глубина ночного неба, заполненная мириадами светил, среди которых, словно океанские маяки, сверкали звезды первой величины ярчайшая в северном полушарии Вега, Капелла, Поллукс... Немногим уступали им Денеб и Кастор. А вокруг - неисчислимая масса разнокалиберных по яркости звездочек, сплошная россыпь алмазной пыли с темным пятном "угольного мешка" к северо-востоку от Лебедя. Это пятно угнетало Стаса своей мрачной таинственностью.

Он воспринимал блеск звезд как нечто чувственное, сопрягал его с музыкой. Музыка возникала в бездне пространства и времени как голос мятущейся Вселенной.

И встречным зовом зазвучал в душе другой голос - Вари Паниной, олицетворявший мощь человеческого духа, беспредельного помыслами и стремлениями, как беспредельно само мироздание.

Мысль Стаса уносилась за пределы видимой Вселенной. "Видимая Вселенная" - словосочетание, отражавшее суть астрофизических словопрений, которых досыта наслушался Стас в кабинете деда, вдруг приобрело для него конкретный смысл. До сих пор он отождествлял видимую Вселенную с самой Вселенной. И не только он. Дед, рассуждая о "красном смещении", распространял вывод о "разбегании" звезд на все мироздание.

"Но ведь мы проникли взором лишь в прилегающую к нашему мирку область Вселенной, - думал Стас.
– А что за нею?"

И словно впервые, странно прозревшими глазами, взглянул он в лицо звездам...

Теперь Стас воспринимал рассеянный звездный свет как шум, искажающий голос Вселенной. И захотелось очистить этот голос от хрипов и шипения граммофонной пластинки...

Молодой ученый, кандидат технических наук Стас Викторов взбежал по знакомым ступенькам.

– С чем пожаловал?
– скрывая радость, проворчал академик.

– Поздравляю, дед!
– взволнованно воскликнул Стас.
– Я первый, да?

– Нашел с чем поздравлять... Девяносто лет невелика радость!

– А я тебе подарок приготовил!

– Еще одна Панина?

– Вроде того. Хочешь взглянуть?

– Успеется!

– Ну, не упрямься! Пошли в обсерваторию, дед! Давай, помогу.

– Не то... Чепуха какая-то... Не может быть...
– бормотал академик. Фиолетовое смещение!

– Это в дальней зоне. А в ближней по-прежнему красное.