– Старинное имя, - сказал Женька с рассудительностью, приличной для первого знакомства.

– Это не имя. Потому что Пафнутий пыхтит.

Пафнутий действительно запыхтел.

– Вы не раздеретесь? Не нужно. Я не люблю, когда Куницу колотят.

– Помолчи-ка, Пафнутий.
– Куница развалился в своей половине лодки, как в кресле, спросил беспечально: - Ты из Ленинграда гостинцев привез? Пафнутий конфеты шоколадные любит. И мармеладные тоже.

Пафнутий сглотнул слюну. Женька посмотрел на братьев пристальнее: по шершавости щек, по глазам, отводимым в сторону, угадал что-то похожее на сиротство.

К тому времени, когда они уже съели батон с колбасой и, не торопясь, доедали конфеты, Женька знал, что отец мальчишек в Атлантике ловит рыбу, а мама уехала в райбольницу рожать мальчика и что деньги, которые она им оставила на пропитание, они промотали.

– Мы с Пафнутием пожили, - хвастал Куница.
– Ух мы с ним пировали! Что хотели ели. От пуза.

– А с родителями разве не что хотели?
– спросил Женька.

– Обязательно. Но не то. У родителей спрашивать надо. Когда спрашиваешь, какой пир? Мы как следует пировали, на всю катушку.

– Зато теперь с пустым брюхом, - пропыхтел Пафнутий.

– Ну и что?
– Куница обхватил Пафнутия за плечи, сейчас они сидели все вместе в одной половине лодки, поцеловал его в щеку шоколадными губами.

Куницына ласковость смутила Женьку, в их семье поцелуи считались делом предосудительным. В Куницыных же глазах светилась ясная любовь к брату, гордость и нежность, которые он не собирался ни от кого прятать.

– Ну, Пафнутий, ну, пузан. Не помрем!
– Куница повернулся к Женьке и пояснил простодушно: - Нас соседи подкармливают. Или в столовой - по вечерам там кафе "Волна"... У нас тут народ со всех мест, как соберутся в "Волне", так всяк про свое. Ни складу ни ладу, зато душевно. И накормят, и про жизнь растолкуют.

– Я в "Волну" не пойду больше, - пропыхтел Пафнутий.
– Чего мы там без денег, как нищие...
– Пафнутий далеко высунул язык, слизывая шоколад со щеки.

– Я же тебе сказал: я знаю, как заработать. Я с рыбаками на сейнере пойду. Худо-бедно, они мне ведро рыбы за работу отвалят. Я ее продам - вон тут сколько желающих.
– Куница вдруг глянул на Женьку отчужденно и мимолетно.
– Вы, наверно, тоже за рыбой приехали?

– В определенном смысле, - сказал Женька.

– Правильно, сейчас смысла нет. Когда рыбец идет или угорь - за каждым кустом машина. Спортивный лов у нас запрещен, иначе набьется любителей, рыбакам не протиснуться будет. Они берут на измор чувств председатель и тот рыдает.

– Возьми меня, - сказал Женька, поддавшись нахлынувшему вдруг вдохновению.

Оба брата уставились на него, голубоглазые и белобрысые, у обоих верхняя губа полнее нижней, что придавало им вид удивленный и немного обиженный.

– Я тебе рыбу отдам.

Братья переглянулись, выпятили верхнюю губу еще дальше.

– Какую рыбу? Мы же тебе говорим - у нас спортивный лов запрещен. Нарвешься, будь здоров будет.

– Нет. Ты пойми. Ты меня с собой на сейнер возьмешь, наверно, и мне за работу ведро рыбы дадут.

Пафнутий запыхтел с облегчением, Куница задвигался, дружелюбно шлепнул Женьку по плечу.

– Ты хоть плавать умеешь?

– Даже дельфином...

– Ты хоть сто метров проплывешь, худо-бедно?

– Может, и километр смогу, если не торопиться.

Куница выпрямил спину, шею вытянул, словно в животе у него бурление пошло. Посидел так, не мешая противоборствовать чувству ответственности и желанию не быть одиноким в своей опасной затее, затем обмяк, но спросил с пристрастием:

– Как в море берег найти, когда туман?

– По ветру. Ночью ветер всегда к берегу дует.

– Когда туман, ветра нету. По мертвой волне надо... Как стемнеет, приходи на это место. Я ждать буду.

Пафнутий запыхтел неодобрительно, пожал худенькими плечами, успев при этом почесать щеку о плечо, и предостерег:

– Простудишься. Теплую рубашку надень.

* * *

Раз или два в году отцом овладевало беспокойство, глаза его становились рассеянными, движения замедленными, слова невпопад.

– Накатило, - говорила мама.

– Да, да, - отвечал отец.
– Пора!
– Он выпрашивал отпуск за свой счет хотя бы неделю, собирал снаряжение, подходящее к времени года, и уезжал. Но чаще всего это случалось, когда отец с мамой отдыхали на юге.

Мама рассказывала:

– Черное море! В доме отдыха кружок "Подводная охота". Ныряй, стреляй. Не хочешь - лови рыбу удочкой с лодки. Любители ловят. Сдают на кухне, им жарят бычков. Бычок вполне приличен на вкус.

– Игорь Николаевич ловил бычков?
– вежливо интересовалась бабушка.