Я сидел на кровати, пока Клара помогала ему поднимать ребенка и укутывала девочку. Когда они ушли, я запросил информацию на экран и внимательно изучил ее. К тому времени, как Клара вернулась, я уже выключил экран и сидел на кровати, скрестив ноги и глубоко задумавшись.

— Боже, — мрачно сказала она. — Какая ночь! — Она села на дальний угол кровати. — Совсем не хочется спать. Может, схожу выиграю несколько баков за столом рулетки.

— Не нужно, — сказал я. Накануне я просидел три часа рядом с ней, она вначале выиграла десять тысяч, потом проиграла двадцать. — У меня есть лучшая идея. Давай запишемся на вылет.

Она повернулась ко мне так быстро, что даже немного всплыла над кроватью. «Что?»

— Запишемся на вылет.

Она закрыла глаза и, не открывая их, спросила: «Когда?»

— Рейс 29-40. Пятиместный, и хороший экипаж: Сэм Кахане и его приятели. Они выписались, и им нужно два человека.

Она кончиками пальцев погладила веки, потом открыла глаза и посмотрела на меня. «Что ж, Боб, — сказала она, — интересное предложение». На стенах из металла хичи были занавеси, которые уменьшали свечение, и я их задернул на ночь: но даже в полутьме я видел, как она выглядит. Испуганно. Но она ответила: «Они неплохие парни. Как ты с парнями?»

— Оставлю их в покое, и они оставят меня. Особенно если у меня будешь ты.

— Гм, — сказала она, потом вползла на меня, обняла и уткнулась лицом мне в шею. — Почему бы и нет? — сказала она так негромко, что я не был уверен, что услышал верно.

И тут меня охватил страх. Всегда сохранялась возможность, что она скажет «нет». И я был бы снят с крючка. Весь дрожа, я услышал свои слова: «Значит, записываемся утром?»

— Нет, — она покачала головой. Голос ее звучал приглушенно. Я чувствовал, что она тоже дрожит. — Звони сейчас, Боб. Запишемся немедленно. Прежде чем передумаем.

На следующее утро я ушел с работы, упаковал свои пожитки в чемоданы и отдал на сохранение Шики. Тот смотрел на меня печально. Клара оставила свои занятия и уволила прислугу — та очень встревожилась, — но не побеспокоилась паковаться. У Клары оставалось немало денег. Она заплатила за свои две комнаты и оставила все в них как обычно.

Конечно, у нас была прощальная вечеринка. Не помню ни одного человека из тех, кто там был.

И вот, кажется совершенно неожиданно, мы втискиваемся в шлюпку, спускаемся в капсулу, пока Сэм Кахане методично проверяет имущество. Мы закрылись и начали автоматический отсчет.

Потом толчок и падение, ощущения плавания. Двигатели включились, и мы были в полете.

Глава 13

Доброе утро, Боб, — говорит Зигфрид, и я останавливаюсь на пороге кабинета, внезапно подсознательно обеспокоенный.

— В чем дело?

— Ни в чем, Боб. Входите.

— Ты тут все изменил, — обвиняюще говорю я.

— Верно, Робби. Вам нравится, как теперь выглядит кабинет?

Я изучаю его. Толстый мат с пола исчез. Абстрактные картины исчезли со стен. Их место заняли серии голографических космических сцен, гор и моря. Самое странное во всем этом — сам Зигфрид; он говорит со мной через манекен, сидящий в углу комнаты с карандашом в руке. Манекен смотрит на меня сквозь темные очки.

— Ты тут все перевернул, — говорю я. — Зачем? Голос его звучит так, будто он благосклонно улыбается, хотя выражение лица манекена не изменяется. «Я решил, что вам понравится перемена, Роб».

Я делаю несколько шагов в глубину комнаты и снова останавливаюсь. «Ты убрал мат!»

— Он больше не нужен, Боб. Видите, новая кушетка? Весьма традиционная, не правда ли?

— Гм.

Он начинает улещать. «Почему бы вам не лечь на нее? Попробуйте, как она вам».

— Гм. — Но я осторожно вытягиваюсь на ней. Чувствую я себя необычно, и мне это не нравится, может, потому, что эта комната для меня представляет нечто очень серьезное, и изменения в ней заставляют меня нервничать. — На матраце были ремни, — жалуюсь я.

— У кушетки они тоже есть, Боб. Можете достать их с боков. Потрогайте... вот так. Разве это не лучше?

— Нет.

— Я думаю, — негромко говорит он, — вы должны позволить мне решать, нужны ли какие-нибудь изменения в терапевтических методах, Роб.

Я сажусь. «Кстати, Зигфрид! Прими наконец решение в твоем проклятом мозгу, как ты меня будешь звать. Меня зовут не Роб, не Робби, не Боб. Я Робинетт».

— Я это знаю, Робби...

— Ты опять!

Пауза, затем вкрадчиво: «Мне кажется, вы должны дать мне возможность выбирать, как обращаться к вам, Робби».

— Гм. — У меня бесконечное количество подобных бессодержательных псевдослов. В сущности я предпочел бы провести весь сеанс, не говоря больше ничего. Я хочу, чтобы говорил Зигфрид. Хочу, чтобы он объяснил, почему в разное время называет меня разными именами. Хочу знать, что он находит значительным в моих словах. Хочу знать, что он на самом деле обо мне думает... если гремящее сборище металлических и пластиковых деталей может думать.

Конечно, я знаю, а Зигфрид не знает, что моя добрая подруга С.Я, пообещала помочь мне сыграть с ним шутку. Я с нетерпением ожидаю ее.