Полынская Галина
Писатель
В малом зале ЦДЛ стояла страшная духота - на презентацию набилось слишком много народа. Александр Волошин, сидя за столом, на импровизированной сцене, то и дело украдкой смахивал со лба капли пота. Он не слушал, что говорят о нем, и о его новой книге, он смотрел в зал, пытаясь понять - полумрак в помещении или темно в глазах?
К микрофону выполз очередной оратор, Александр мельком взглянул на него. "Он писал рецензию на книгу, - вяло вспомнил он, - длинную, нудную, на плохой печатной машинке и желтой бумаге". Александр налил в стакан минеральной воды, сделал глоток и с трудом удержался от того, чтобы не выплюнуть ее обратно - у воды был резкий привкус ржавого железа и хлорки. "На что они тратят мои деньги?
– подумал он.
– Неужели нельзя было купить нормальной минералки?" Он снова посмотрел в зал и вдруг его обуял тихий, прохладный ужас, ему показалось, что это никогда не закончится, все это будет длиться вечно, и он никогда не выйдет из малого зала ЦДЛ. Он отыскал взглядом сидевшую в первом ряду Алену. С аккуратной прической, в облегающем платье, она не сводила глаз с оратора. Она слушала его дребезжащую болтовню и гордилась... Как же, столько сложноподчиненных предложений о ее любимом Александре! Ему хотелось пить, но при мысли о минералке на столе, к горлу подкатила тошнота с запахом хлорки. "Интересно, - подумал он, - а что будет, если я сейчас встану и уйду?"
– ..."Подземелье души" безусловно, огромная удача автора, фонтанировал оратор. Александр невольно прислушался.
– Это сложная, психологически грамотно выстроенная вещь...
"Боже мой, - подумал Александр, глядя в стакан с остатками воды, - что он несет? "Сложная, психологически грамотно выстроенная вещь"... это ж на каком языке сказано?" Он сделал над собой усилие, слушать перестал и посмотрел на свои книги. Глядя на стопку, лежащую на столе, Александр испытывал светлое, умиротворяющее и невероятно сильное желание покончить с собой. Прямо на сцене. Взять и застрелиться, причем так, чтобы мозги долетели до третьего ряда, до того места, где сидят его издатели. "И тогда все увидят, что в моей голове ничего нет, - беззвучно прошептал он, ничего, никаких мыслей, гениальных идей, психологически выстроенных вещей и блистательных образов. Ничего, кроме грязных кусочков двух полушарий правого и левого..."
Наконец, оратор покинул сцену, и Александр понял - если он сейчас что-нибудь не сделает, не прекратит проклятую презентацию... Он встал из-за стола и подошел к микрофону.
– Всем большое спасибо, - хрипло сказал он, и откашлялся.
– Я счастлив, что моя работа удалась, надеюсь, она найдет своего читателя. Сейчас я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.
"И зачем я это сказал?
– равнодушно подумал он.
– Надо было попрощаться и всех отправить на банкет".
– Скажите, долго ли вы работали над романом?
– спросила девица в очках и с блокнотом.
"Тебе-то какая разница?"
– Восемь месяцев, без перерыва.
– А как к вам пришла фабула произведения?
– не унималась девица.
"Фабула", - с ненавистью глядя на нее, подумал Александр.
– Что это, черт возьми, такое?"
– Произведение - это своего рода наваждение, как оно приходит не знает никто, тем более автор, - выкрутился Александр.
– Ваши предыдущие романы переведены на восемь языков, - сказал толстый юноша с несчастным лицом.
– Как вы думаете, "Подземелье души" ожидает такой же шумный успех за рубежом или вы больше акцентировали на российского читателя?
Господи! Александр закрыл глаза, стараясь не заскрипеть зубами в микрофон.
– Мне кажется, что книги не знают о таком понятии, как границы, выдавил он.
– Надеюсь, "Подземелье души" найдет своих читателей, как в России, так и за рубежом. На этом мы, пожалуй, закончим. Прошу вас на скромный фуршет в буфет.
Испытывая глубокое чувство омерзения, Александр спустился со сцены и, пожимая на ходу протянутые руки, потащил Алену к выходу. Ей не хотелось так поспешно покидать место триумфа возлюбленного, но Александр крепко держал ее за руку, и шага не замедлял. Он ринулся было к гардеробу, но Алена, дернув его за пиджак, процедила:
– Ты что, ты не можешь уехать, даже не зайдя на банкет в честь тебя и твоей книги!
Он остановился и посмотрел в серые, безмятежные, умные глаза Алены, и ему впервые в жизни захотелось ее ударить. "Она же ничего не знает, шепнул ему внутренний голос, - она даже не догадывается, что ты не писатель, а скотина. Алена ни в чем не виновата".
– Пойдем, - он направился к бару, - только не долго, ладно? Мне что-то не по себе.
– Это от духоты, - она взяла его под руку и поправила тонкими пальчиками безукоризненную прическу.
В баре уже вовсю шло расхватывание еды и выпивки. Александр усадил Алену за свободный накрытый стол, пожал еще несколько рук и дрожащими, непослушными пальцами открутил пробку бутылки. Налив водки в фужер для шампанского, залпом выпил, не закусывая, и только потом присел за стол. Алена молча смотрела на него, держа в губах не зажженную сигарету. Александр пошарил по карманам, достал зажигалку и протянул Алене трясущийся огонек. Она не обратила на это внимания, продолжая смотреть в лицо Александру пристальными серыми глазами.
– Прикуришь ты или нет?
– неожиданно зло выпалил он. Она прильнула сигаретой к огоньку и выдохнула голубоватый дым.
– Что с тобой?
– спросила Алена.
– Что с тобой происходит?
– Ничего, - он налил себе еще водки, а Алене вина.
– Я устал и хочу напиться спокойно.
– На сцене ты сидел с таким лицом, будто тебя вот-вот вырвет, - не слушала его Алена.
– Потом ни с того ни с сего пошел к микрофону и не дал выступить последним трем...
– Их еще трое оставалось?
– улыбнулся Александр, поддевая на вилку ломтик ветчины.
– Ужас! Алена, я бы не выдержал, честное слово.