Книга посвящена школе, судьбам молодых людей - воспитанников нашей школы, учителям. Но они не только "школьные". Они о жизни и людях. А так как люди в них главным образом учителя и школьники, то естественно, что местом действия является школа.Это книга о людях, о жизни, о юности, о том прекрасном, что несет с собой юность, как бы порой ни были тяжелы испытания, ложащиеся на молодые плечи.
Мария Павловна ПРИЛЕЖАЕВА
ОСЕНЬ
Памяти мужа и друга
Александра Григорьевича Уманского
1
Ровно в семь звонил будильник. Пронзительно на всю трехкомнатную квартиру, с ванной, стенными шкафами и прочими современными удобствами.
Анна Георгиевна вскакивала первой. Всунув ноги в тапочки, открывала настежь окно.
– Подъем. Раз - и, два - и. Вдох, выдох.
Старая няня, крупная старуха с большим носом и крошечным пучочком изжелта-белых волос на макушке, оставляла кашу довариваться, на маленьком огне и, шаркая шлепанцами, шла из кухни к Ляльке.
– Вставай, подымайся книжку учить, ум точить, - низким голосом, сильно окая, приговаривала она, застегивая на Ляльке платье и перевязывая ленточками метелки над ушами.
Игорь Петрович, досыпавший последний сон в обнимку с подушкой, шумно всхрапнув напоследок, откинул одеяло.
– Привет!
– сказала Анна Георгиевна.
– Да здравствует день, солнце и богиня Афродита в халате, - ответил муж.
– Игорь, не шалопайничай с утра. Раз - и, два - и. Лялька, становись на зарядку.
Через полчаса, одетые, умытые, они сидели в кухне за квадратным столом в красную и белую шашечки и, как добрая, наиболее благоразумная половина человечества, ели кашу из овсяных хлопьев. Игорь Петрович кончил, подмигнул Ляльке. Лялька радостно улыбнулась во весь рот без двух передних зубов.
– Папа, ты что?
– Показательный завтрак перед трудовым днем образцово-благополучной семьи.
– Идейной, - вставила Анна Георгиевна.
– Под руководством нашей просвещенной, политически выдержанной, морально устойчивой мамы.
– Наперекор вольнодумству отца, - подобно мячу в волейболе, вернула Анна Георгиевна.
– Мама, что такое вольнодумство отца?
– Попалась, Егоровна, - хмыкнул Игорь Петрович.
– Выкручивайся.
– Чего же выкручиваться? Скажем прямо: вольнодумство - это беспорядок, ветер в голове... правда, не всегда.
– Ага, с оговорочкой.
– А я все равно люблю папу, - сказала Лялька, потянулась, прильнула розовой щечкой к щеке отца с каштановой полоской бакенбарды.
– Папа, ты добрый-предобрый!
– Эко дитё смышлёно, что ни скажет, рублем подарит, - растрогалась нянька, постучала по столу костяшками пальцев.
– Не сглазить бы.
– Результаты твоего идейного воспитания, Анна!
– засмеялся Игорь Петрович.
– Нянюшка, стол из пластмассы, а от сглазу по дереву надо стучать, и не сверху, а снизу.
– Что такое "от сглазу"?
– Лялька, няня шутит. И папа шутит. И я шучу.
Ровно в восемь они втроем были на улице. Сентябрьское утро с высоким куполом неба ясно и чисто. Во дворе на аккуратных клумбах пестро цвели георгины. Довольно гулили голуби, перебирая коротенькими лапками.
Игорь Петрович на ходу развернул свежую "Правду", пробежал заголовки, сунул в портфель.
– Ма! Па! А наш второй лучше всех в школе, у нас хулиганов нет, и ябед нет, и четыре отличника. Папа, а отличники все только девочки.
– А ты?
– Римма Федоровна говорит, не хватает сознательности.
– Вот те на! Мама такая сознательная...
В двух кварталах от дома Лялька махнула, прощаясь, рукой и свернула в тупичок, где, замыкая его, стояло четырехэтажное серое здание с широким подъездом. Не читая вывески, можно было догадаться, что это школа. Лялькина школа номер один в центре города, сооруженная по типовому архитектурному проекту, подобно всем школам во всех городах Советского Союза.
– Эй, Лялька, подтянись в смысле сознательности!
– крикнул отец.
Дальше, до бульваров, они пошли вдвоем. Бульваров в их городе три липовый дореволюционных времен и два продолжающих его молодых, где вперемежку стоят липы и клены, тихие березки, тонкие осины с дрожащей листвой.
Бульвары - любовь и гордость города. Безобразничать на бульварах не позволено никому, во всяком случае на глазах у народа. Даже среди молодых парней с гривами до плеч редко кто кинет на песчаную дорожку окурок. Как из-под земли вырастет дюжий дружинник или какой-нибудь старожил, ревнитель городской красоты и порядка.
У бульваров им расходиться. Игорю Петровичу вправо, он пошагает почти бегом, чтобы в срок успеть на работу. Анне Георгиевне не к спеху, до девяти время есть. Она любит в любую погоду медленно идти бульварами и думать. Или не думать, а просто идти. С ветки беззвучно сорвется лист, плавно покружит в воздухе и ляжет на песок дорожки. Клены льют желтый свет. В городе много кленов, оттого полна золотом осень.
Минуту они постояли. Он, высокий, темноглазый, с пушистыми баками вдоль смуглых щек. Стандарт? Может быть.