Уже в дверях он остановился. Он услышал, что отец в соседней комнате о чем-то жарко спорит. Ничего так не волновало Рекса в возрасте десяти лет, как диспуты взрослых.

Он оставил дверь приоткрытой, взял схему конструкции своей модели, вытянулся на кровати и с невинным видом стал изучать ее, навострив уши.

Леонард Моррис говорил:

– Конечно, это была революция. Это была одна из самых фундаментальных социальных революций, которые видел мир.

Другой голос - Рекс узнал, что это был голос Майка Уитона, друга отца из Таоса - возражал:

– Революция - это несколько спорное слово. Авторитеты предпочитают рассматривать учреждение Техната как эволюцию, а не революцию.

Ученый презрительно фыркнул на это.

– Спорные слова, спорные слова! Ради Бога, как слово может быть спорным? Идеи могут быть спорными, но слова - это просто средство для выражения идей. Как могла появиться эта дурацкая тенденция, я не знаю. Она, кажется, зародилась в середине 20-го столетия. Совершенно неожиданно такие слова, как социалист, левый, коммунизм, пропаганда, марксизм, агитатор, революция и т.п. стали дрянными, на которые реагировали автоматически и совершенно бездумно. Невозможно было больше обсуждать такие проблемы, потому что мысленный железный занавес опускался, как только употреблялись эти слова - даже не сами понятия, а слова.

Голос Уитона, немного печальный, снова вступил в беседу.

– Пусть будет так, Леонард, установление Техната было достигнуто мирным путем и...

– Кто возражает!

– Ты же использовал термин "революция".

– Революция не обязательно должна быть насильственной.

Наступило молчание. Леонард Моррис заговорил снова:

– Революция просто означает коренные общественно-экономические изменения. Она может быть, но не обязательно, насильственной. Например, какая общественно-экономическая система господствовала в Англии, скажем, в 16-ом столетии?

– Ну, феодализм, я думаю.

– А какую общественно-экономическую систему Англия имела в 19-м столетии?

– Ну, капитализм.

– Очень хорошо, в таком случае, когда же произошла революция? Революция в смысле Французской революции или большевистской революции в России? Или даже Американской революции 1776 года?

– Ну, я не знаю.

– Ее не было!
– произнес торжествующее старший Моррис.
– Революция происходит всегда на протяжении периода времени, шаг за шагом, и таким было установление Техната здесь, в Северной Америке. Ее можно было предсказать за полстолетия, если серьезно вникнуть в эту проблему.

– Задним умом судить всегда легче, - сухо сказал другой голос.

Молодой Рекс Моррис в соседней комнате прислушивался изо всех сил, но понял тогда не более половины. Его это раздражало, но он не двинулся со своего выгодного места. У него было чувство, что отец выигрывает спор, но тогда он не был беспристрастным слушателем.

Леонард Моррис снова углубился в предмет:

– Классический капитализм начал отмирать, когда стали уходить в прошлое занятия первого и второго рода, а занятия третьего и четвертого рода стали основными для большинства работающих.

– Поясни для непосвященных.

Ученый нетерпеливо сказал:

– Занятия первого рода - это горное дело, сельское хозяйство, лесное дело, охота, рыбная ловля. Занятия второго рода - это те, которые связаны с обработкой продуктов занятий первого рода, а занятия третьего рода связаны с обслуживанием занятий первых двух родов.

– Ну, а что же такое, о Великий Скотт, занятия четвертого рода?

– Это те, которые связаны с обслуживанием занятий третьего рода или самих себя. В действительности, это такой тип занятий, какой мы установили при Технате для касты Технологов. Занятия в различных правительственных службах, некоммерческих группах, управление высокого уровня, высшее образование и т.п.

– И ты думаешь, что появление этого рода занятий представляло собой революционное изменение?

– Конечно же. В условиях классического капитализма предприниматель был хозяином своего предприятия. Он процветал или разорялся в зависимости от своих способностей. Это была социальная система по типу "человек человеку волк", но тогда все они были такими. Были и более приятные слова для ее характеристики, такие как "частное предприятие" или "свободное предпринимательство", но это была такая же безжалостная общественная система, каким был в свое время подорожный сбор или же наша теперешняя система.

– О, Леонард.

– Да, я так думаю.

– Ну, я надеюсь, твои слова не дойдут до Функционального Ряда Безопасности.

– Это одна из причин, почему я называю наше общество еще более безжалостным. По крайней мере, в большинстве Западных стран, включая нашу, существовала раньше свобода слова и печати. Мы могли сказать все, что заблагорассудится. Более уверенными чувствовали себя в своем доме.

– Ну, - с некоторым стеснением перебил его другой голос - давай вернемся к так называемой революции.