– Ты хочешь выдать ему Агнесу?

– А чего со старухой еще делать? Пусть ее теперь Саррижи кормят. Подпишет отказ от всех прав и притязаний, и Проклятый с ней.

– И сколько ты за нее хочешь?

– В полтора раза больше, чем за Саброна, как-никак королева. Хоть и бывшая. Но по отдельности они не продаются. А не продав их, я мир не заключу. Да и фрахт кораблей до Аданы за ифранский счет. Ну, что скажешь?

– Нет.

– Нет?

– Нам нельзя уходить без сражения. Ты слишком поднял налоги, собирая армию. Людям не понравится, что их зря ободрали, армия прогуляет свое жалованье в месяц, а потом? Они же двинут на большую дорогу. Марк на нас разозлится, а у Арции не так много союзников, чтобы мы могли ими торговать, да Оргонде одной и не выстоять. И потом, если уж тебя так волнуют разговоры... После такого мира скажут, что ВСЕХ арцийцев можно купить. Что тобой, как хочет, вертит твой совет, который продается оптом и в розницу, что ты ушел, потому что струсил...

– Сандер!

– Я готовлю тебя к песенкам, которые к весне будет распевать вся Арция. Неужели ты не понимаешь?! Ифрана всегда будет нашим врагом, а Оргонда может перестать быть нашим другом. Сейчас мы МОЖЕМ разбить Жозефа, но сможем ли через семь лет? Если он дает нам деньги, то потому, что уверен: впрок нам они не пойдут! Когда срок истечет, Ифрана будет сильнее, мы слабее.

– Это не так.

– Не так? Астрологи обещают нам тревожное будущее. Не откладывай победу на потом, Филипп.

– Хватит. Я целое утро слушаю родственничков, будь я проклят, если это не самое мерзкое времяпрепровождение из всех возможных. Отправляйся к себе. Если не образумишься, на совет можешь не приходить.

– Я приду и скажу то же, что и сейчас. Пусть и Марк, и саброновцы знают, что в Арции не все продается. – Сандер отдал воинский салют и с каменным лицом вышел на улицу. На полпути к палатке ему попалась странная процессия. Луи все же нашел свинью и засунул в зеленый, перетянутый посередине веревкой мешок, что придало негодующе хрюкающей пленнице изрядное сходство с епископом Клавдием. Мешок с подобием Его Преосвященства был умело прилажен на белом жеребце, на груди которого болталась тряпка с наспех сделанной надписью: «Опасаюсь ифранцев, дары приносящих». Следом вели остальных оседланных дареной сбруей лошадей, к стременам рыжего и гнедого были привязаны Жор, Фер и собачьи миски, на которых было написано: «Хотим еще», а на вороного и серого Луи навьючил дареные кубки.

Караван сопровождали жизнерадостные «волчата» и целая толпа хохочущих вояк.

– Монсигнор, – весело крикнул Луи, – возвращаем Пауку его манатки. С довеском. И заодно просим поскорее забрать от нас все покупки, особливо двуногие.

Александр через силу улыбнулся:

– Жабий хвост! Надеюсь, он так и сделает.

2886 год от В.И.

10-й день месяца Дракона.

Оргонда. Ньер

Марк ре Ги, поняв, что решение Филиппа окончательно, покинул лагерь арцийцев сразу же после военного совета. Оргондец был так взбешен и унижен, что напрочь растерял свою знаменитую осмотрительность. Из военачальников и приближенных Филиппа Марка провожали только Гартаж и Александр, на которого родственник и выплеснул свое раздражение. Слушая резкие и, к несчастью, справедливые слова, Сандер молчал, да и что он мог сказать? Он пытался переубедить брата, но это оказалось невозможным. Мир с Пауком Эстре воспринимал и как свой личный позор, и как семена будущих неприятностей, первая из которых была налицо. Разрыв с Оргондой ничего хорошего принести не мог, старый друг всегда лучше новых двух и уж тем более лучше старого врага, намазавшегося медом и нацепившего веночек.

С мужем Марты они расстались довольно холодно, хотя Марк напоследок все же выдавил из себя несколько дружелюбных слов в адрес Александра. Увы, заявление герцога о том, что Оргонда предпочла бы видеть на троне младшего из Тагэре, никому настроения не улучшило. Напротив.

Назад ехали молча. Эжен Гартаж никогда не отличался болтливостью, а происшедшее его угнетало не меньше, чем Сандера. Уже у въезда в шумящий лагерь Сандер заметил:

– Надеюсь, свое мнение о моей скромной персоне Марк все же оставит при себе.

– Вряд ли, – пожал плачами Гартаж, – да и зачем? Шила в мешке не утаишь. Ты своего мнения не скрывал, так что готовься, что оргондцы будут осыпать тебя цветами, а Филиппа чем-то куда менее ароматным. И ничего ты с этим не сделаешь.

– Если мы решили уйти, нужно это сделать немедленно.

– Немедленно не получится. Сначала нужно вылакать паучье пойло и проспаться. Разве ты не видишь? Их сейчас не уймет никто и меньше всего король.

Сандер видел. Паук не поскупился на авирское, а солдаты есть солдаты. От дармового угощения они не отказываются, особенно если не предвидится войны. Пьянка только разгоралась, но Эстре не сомневался, что к ночи налижутся даже дарнийцы. Гартаж на прощанье пожал ему руку и пошел к своим людям, Сандер собрался последовать его примеру, но Проклятый счел уместным подсунуть ему еще одну встречу. Заворачивая за угол, младший из Тагэре столкнулся со средним. Жоффруа по своему обыкновению был полупьян и, в порядке исключения, доволен жизнью. Интересно, сколько ему дали? – подумал Александр и ускорил шаг, но не тут-то было.

– А вот и наш горбатый дурачок, – радостно проорал Жоффруа, – который так ловко взял город и так сглупил, когда речь зашла о цене...

– Я не торгую победами Арции, – все еще холодно ответил Сандер и хотел идти дальше, но Ларрэн заступил ему дорогу.

– Все торгуют, а ты, ты просто осел, на котором едет наш коронованный братец. Он-то сразу сообразил, сколько можно содрать за Саброна, а ты остался в дураках. Ты таскаешь Филиппу каштаны из огня, он скармливает их своим свиньям, а ты и рад. А когда до дела дошло, он не тебя с твоими бреднями послушал, а тех, кто дело говорил. Случись что, старшенький продаст тебя вместе с твоей идиотской верностью и не чихнет.

– Я верен Арции и ее королю, и оставим это. Я спешу.

– Некуда тебе спешить. Девки тебе без надобности, с войной покончено, королю не до тебя, так что стой и слушай, что умные люди говорят.

– Тебя я слушать не собираюсь.

– Соберешься, братец, – ухмыльнулся Жоффруа, – клянусь честью, соберешься...

– Честью? Занятная это, знаешь ли, штука. – Младший из Тагэре улыбнулся, но глаза оставались холодными, как зимние звезды. – У одних она есть, но они об этом молчат. У других нет, но они ею клянутся на всех углах и при этом еще и продать норовят. И ведь бывает же, находятся те, кто покупает то, чего нет и не было.