Мы с Джери ходили на разрезы, километрах в пяти от города. Когда-то на этих разрезах старатели мыли золото, потом выработки заполнились водой, образовались озера, с живописными заливчиками, с тихими вербами, низко склонившимися над изумрудной зеленью воды, с карасями, снующими в глубине. На разрезах можно было хорошо отдохнуть, помечтать, половить рыбку. Джери купался, гонялся за «апортом».

Весело в лесу с собакой! Вы неторопливо идете по узкой дорожке, среди одуряющего аромата цветов, а Джери кружится вокруг вас. То забежит вперед, то отстанет, что-то вынюхивая в густой траве, то припустится за улетающей птичкой.

Приятно смотреть на собаку! Она так рада, так остро ощущает приволье; ее уши слышат то, чего не слышат наши, нос обоняет такие запахи, о которых мы даже не догадываемся.

Джери на природе делается сам не свой. Он слушает вас в четверть уха, следит за вами в четверть глаза; все его внимание, все органы чувств поглощены блаженным ощущением свободы. Его интересует каждая былинка; увидел букашку – замер над нею; вспорхнула бабочка – бросился догонять ее… Впереди, меж кустов и деревьев, блеснуло зеркало озера. Ох, вода! И Джери мчится к воде. Вы еще только подумали о купанье, а он уже вылезает мокрый на берег и, сильно встряхиваясь, окатывает вас холодным душем.

Гадюка переползет дорогу – скорей кричишь догу: «Ко мне!», а сам запустишь в змею камнем. Бывают и другие приключения. На Чертовом Городище (есть такое место на Урале, которое стремятся повидать все туристы: причудливое нагромождение камней в лесу) Джерку так сильно закусали оводы, что пришлось забросать его в яме березовыми ветками, и только тогда он нашел некоторое успокоение. Но как же без этого? На то и лес!

Однако вернемся к коровам. Мы шли домой, когда впереди мелькнули пестрые, медленно передвигающиеся пятна – большое стадо коров рассыпалось по лесу и неторопливо двигалось в ту же сторону, что и мы.

Мне и в голову не могло прийти, что из этой встречи получится что-нибудь неприятное. Мы вышли на опушку. Ближние коровы были метрах в двадцати от нас, когда вдруг Джери начал проявлять признаки беспокойства. Он как-то тревожно закружился около меня. Я оглянулся – коровы, пригнув к земле головы и выставив вперед рога, наступали на собаку.

Я закричал и замахал на коров руками – никакого впечатления. Они шли грозной стеной. Как-то особенно отчетливо я увидел самую близкую из них – большую черную красавицу, с длинными острыми рогами и сверкающими белками глаз. Я подозвал собаку к себе и взял ее за ошейник, но получилось еще хуже. Теперь уже не Джери, а оба мы оказались в центре атакующего стада.

Только тут я понял, что дело плохо. Надо спасаться! Отпустив Джери, я скомандовал: «Беги! Беги!» Он огромными прыжками устремился вперед. Коровы тотчас погнались за ним.

Сознаюсь, я испугался не на шутку. Если бы Джери не отбежал от меня, они забодали бы нас обоих.

Но состязаться в беге с ним они не могли и скоро отстали. А он, как только преследование прекратилось, вынырнул откуда-то из-за кустов, и мы поспешили прочь.

Мы уже ушли на километр, а я все еще ощущал удары своего сердца. И Джери уже не так беззаботно носился. Отбежав недалеко, он сейчас же возвращался и, взглядывая на меня, как бы говорил глазами: «Вот какая история! Ну и влопались мы с тобой! Хорошо еще, что так легко отделались!..»

Это приключение с коровами надолго запомнилось мне.

Запомнился и поход на гору Хрустальную, которым я устроил проверку выносливости Джери.

Гора Хрустальная расположена километрах в семнадцати-восемнадцати от нашего города, туда и обратно – тридцать пять. Это для нас с вами. А для Джери в три раза побольше, потому что собака на прогулке очень много бегает.

Вот и отправились мы с Джери в поход, выбрав для этого денек потеплее. В пути нас вспрыснуло дождичком – погода уральская переменчива! – потом высушило и пригрело. Туда дошли без остановки.

На горе, возвышавшейся над лесом, как конус вулкана, нас снова застал крупный дождь.

Холодный душ не понравился Джери. Пес сел под деревом, он тряс головой и ежесекундно дергал ушами, как бы говоря:

«Не понимаю! Чего он ко мне привязался?»

С горы открывалась широкая панорама: леса, горы, далекие пруды и озера. Чуть маячили вдали городские постройки,, над ними всплывали дымы заводов.

Отдохнув и обсохнув под солнцем, мы двинулись в обратный путь.

Но Джери был уже не так резв, как утром. Он начал уставать, и зеленая трава, кусты за обочиной тракта перестали привлекать его. Он шел рядом со мной и не стремился отбежать в сторону.

Устал и я. Но я тратил силы экономно, предвидя тяжелую обратную дорогу. Джери же явно «перерасходовался».

Вскоре из положения «рядом» он переместился за мою спину и не шел, а тащился, буквально наступая мне на пятки, – «чистил шпоры», как говорят охотники. Ну, точь-в-точь, как это красочно изображено у Тургенева, когда собака «идет… шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык; а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается». Можно было подумать, что автор «Записок охотника» списал это с Джери!